Женщина-призрак

— Вы не могли бы сказать мне, какие цветы любит мисс Мендоза? — спросил он. — Я полагаю, вам не раз приходилось посылать ей цветы?

— Не могу этого сказать, — промурлыкала продавщица.

Ломбар достал деньги и повторил свой вопрос медленно и четко, как будто имел дело с глухой. На этот раз он услышал другой ответ:

— Обычно ей посылают те цветы, которые есть в данный момент, например, хризантемы или гортензии. Но мне случайно стало известно, что в Южной Америке, откуда она приехала, эти цветы не очень-то ценятся, потому что растут повсюду. Если вы хотите купить действительно что-нибудь ценное… — Она понизила голос, как будто собиралась сказать нечто чрезвычайно важное: — Несколько раз она сама покупала цветы для своего номера в отеле и всегда брала душистый горошек.

— Я покупаю весь горошек, который у вас есть, — немедленно отозвался Ломбар. — Я не хочу, чтобы он достался еще кому-нибудь, и дайте мне, пожалуйста, две открытки.

На одной он написал несколько слов по-английски. Потом, пользуясь карманным англо-испанским словарем, на другой открытке написал несколько слов по-испански. После этого первую открытку порвал.

— Положите эту открытку, — он протянул открытку с испанским текстом, — в цветы и, пожалуйста, отправьте ее. Сколько времени это займет?

— Она попадет ей в руки через пять минут. Она сейчас здесь, ее паж передаст цветы.

Ломбар вернулся в вестибюль, сел на диван и уставился на часы. К нему подошел клерк.

— Да, сэр?

— Нет еще, — ответил Ломбар, и клерк изумленно уставился на него. Он ждал.

— Пора! — неожиданно воскликнул Ломбар, и это было так неожиданно, что клерк вздрогнул. — Позвоните мисс Мендозе и спросите, может ли ее посетить джентльмен, который послал цветы. Моя фамилия Ломбар, но не забудьте упомянуть о цветах.

Когда клерк вернулся, он казался ошеломленным.

— Она сказала — да, — с трудом проговорил он. Очевидно, только что был нарушен один из неписаных законов отеля. И кому-то удалось это сделать с первой попытки.

Между тем Ломбар, как ракета, взлетел на нужный этаж. Дверь номера была распахнута, перед ним стояла молодая женщина. Очевидно, это была горничная, если судить по черной бархатной форме.

— Мистер Ломбар?

— Это я.

— Вы пришли не за интервью?

— Нет.

— И не за автографом?

— Нет.

— И не за рекомендацией?

— Нет.

— И не за деньгами, которые сеньорита могла забыть

заплатить?

— Нет.

Последнее, казалось, совершенно успокоило ее.

— Подождите минуту, пожалуйста, — пробормотала она и удалилась, закрыв перед ним дверь.

Вскоре дверь открылась.

— Можете войти, мистер Ломбар. Сеньорита примет вас. Садитесь, пожалуйста.

Он находился в замечательной комнате. Она была замечательна не своими размерами, не видом, открывающимся из окна, не роскошной обстановкой, хотя все это было необычным. Она была замечательна хаосом звуков. Фактически это была самая шумная пустая комната, которую он когда-либо видел. Из одной двери доносились свистящие и шипящие звуки, похожие не то на шум вырывающейся из трубы воды, не то на звук жарящейся на сковородке рыбы, Скорее всего, шум был от рыбы, потому что до него донесся ароматный запах специй. Откуда-то неслась песня, которую пел мощный, но некрасивый баритон, Из другой, очень широкой, открытой настежь двери, прикрытой драпировкой, доносилась целая какофония звуков. Можно было разобрать мелодию самбы, которая, очевидно, шла из радиоприемника вместе с бормотанием диктора. Одновременно женский голос с быстротой пулемета тараторил что-то по-испански, даже не останавливаясь для того, чтобы перевести дыхание между фразами. Тут же кто-то болтал по телефону, бил ложкой по металлическому предмету и водил, пальцем по стеклу, отчего раздавался противный ноющий звук. К счастью, этот последний звук иногда прерывался.

Он терпеливо сидел и ждал. Он здесь, значит — половина дела выиграна, О второй половине он не думал.

Появилась горничная, он встал, полагая, что она пригласит его зайти в другую комнату. Однако тут же убедился в своей ошибке, потому что горничная прошла в другую дверь, откуда доносился запах жареной рыбы.

— Поменьше масла, Энрико, — услышал Ломбар ее голос. — Она сказала, чтобы ты не употреблял слишком много масла.

— Кто готовит? Я или она? Для кого я готовлю? Для нее или для унитаза?

Они вместе проследовали мимо Ломбара: за горничной шел мужчина в одежде, по цвету напоминающей марабу. Он был короткий и толстый, с лицом кофейного цвета. Потом они проследовали обратно. Шипение и свист прекратились, но послышался детский вопль:

«А-а-а!»

Затем на мгновение воцарилась полнейшая тишина. Но лишь на мгновение. Раздался звук, очень похожий на взрыв, и тут же все предыдущие звуки повторились, но на этот раз к ним прибавились дрожащее сопрано, ревущий баритон, скрип чего-то по стеклу и звук, напоминающий удары головой о стену.

— Я не останусь здесь! — Ломбар снова увидел толстяка-повара. — Ближайшим кораблем уплыву обратно! Пусть она делает, что хочет! Я не останусь!

Ломбар неловко ерзал в кресле. Человеческое ухо не может привыкнуть к такому шуму, и ему казалось, что у него вот-вот лопнут барабанные перепонки.