Женщина с Андроса

— Что ж, для начала справедливо, думаю, будет указать на тот факт, что с формальной точки зрения ты совершенно не обязан жениться на этой девушке. Тут все ясно. Она — не гречанка. Насколько я понимаю, девушка воспитывалась в домашней обстановке, судя по всему, сестра ее, эта самая Хризия, старалась, чтобы она не пошла ее путем. Но это не отменяет того факта, что она просто танцорка. Заметь, я не отрицаю того, что девушка она скромная и хорошо воспитанная. На вид мало чем отличается от нашей Арго. И все же надеяться на нечто большее, нежели она имеет сейчас, ей не приходится. В мире полно таких же славных бродяжек, как Глицерия, но из этого не следует, что мы должны открывать им доступ в лоно нашей доброй греческой семьи. Можешь не сомневаться, Хризия прекрасно знала, что Глицерия когда-нибудь станет либо, подобно ей самой, гетерой, либо служанкой.

Симон умолк. Ему был виден только затылок сына, но он легко мог представить, что на лице его сейчас сохраняется то же самое отрешенно-печальное выражение, которое всем им приходилось наблюдать последние несколько недель. Он снова откашлялся и вновь, словно с разбега, принялся декламировать заранее подготовленный текст:

— Не сомневаюсь, что ты чувствуешь себя связанным обещанием. Но, давая его, Памфилий, ты не подумал о всех нас, а особенно о матери. Если бы ты решил жениться на этой девушке, твоим матери и сестре пришлось бы постоянно прилагать все силы, чтобы жить с нею в мире под одной крышей. Но так много от них требовать нельзя. Ты ведь их знаешь. Девушка понятия не имеет о наших обычаях. Она не знает, сколь непритязательна и однообразна жизнь наших женщин. Полагаю, жизнь с андрианкой и всей этой странной компанией, что нашла приют в ее доме, была необычным испытанием. Но с нами счастливой она не станет. И даже если не будет перечить твоей матери изо дня в день… то даже хуже — замкнется и уйдет в себя. Поверь мне, Памфилий, они никогда не полюбят друг друга. Лучше проявить жестокость сейчас и оставить ее наедине с собой, нежели поселить несогласие и раздор в нашем доме — несогласие и раздор на всю жизнь.

На мгновение память ему изменила, но он собрался и продолжил:

— Но даже если допустить, что твои мать и сестра полюбят ее и примут в дом со всею сердечностью, все равно в поведении других женщин нашего острова она будет находить нечто оскорбительное для себя. Мы, мужчины, не придаем такого уж значения всем этим социальным различиям, но женщины… женщины с их ограниченными интересами и… ну, и так далее… их хлебом не корми, только дай посмотреть на кого-нибудь свысока или вообще не заметить. Это согревает их. Глицерия — не гречанка. Ее сестра была гетерой. И всю жизнь ей придется терпеть их поджатые губы и косые взгляды. Но главное даже не в этом. Симон рассчитывал, что столь интригующая пауза в его блестящей речи хоть как-то заставит сына поменять позу, но молодой человек даже не пошевелился. Симон обвел усталым взглядом палестру.

— Девушка физически не сильная. И легко срывается, нервы у нее как натянутая струна. Она народит тебе хилых, больных детишек. А мы с тобой знаем, каково живется семьям с такими детьми. Она немного походит на жену нашего соседа Доуро, как тебе кажется? И слабое здоровье таких женщин — пусть даже они более миловидны, да, более миловидны, чем Филумена, — делает их раздражительными и капризными. И на детях это тоже сказывается. Нельзя производить на свет детей, которые не могут участвовать в общих играх, детей-молчунов, постоянно подверженных простудам, лихорадке и различным хворям. Самое главное в жизни — дом, полный сильных, здоровых ребят. Возьми, к примеру, Филумену. Ты ее не любишь в том смысле, в каком это слово употребляют поэты. Ну что ж, женясь на твоей матери, быть может, и я ее не любил. Но со временем полюбил и… как бы сказать… теперь мне трудно представить себя женатым на другой женщине, то есть женатым так удачно. Филумена — привлекательная девушка. Но главное, она сильная. Ну, так как?.. Как тебе кажется, Памфилий, есть хоть какая-то правда в моих словах? Памфилий?

Но Памфилий спал.

Последнее, что ему вспомнилось, перед тем как заснуть, — одна из максим Хризии — ироническая фраза, которую он предпочитал истолковывать буквально: «Ошибки, которые мы совершаем из-за своей щедрости, предпочтительнее выгод, которые мы получаем благодаря своей осмотрительности».