Женщина с глазами кошки

— Нет. Папа, я везу всех троих. Да, сможем. Черт меня подери, если бы я знала, что такое случится! Нет, тут что-то странное происходит, сам увидишь. Да, мертв. Думаю, она знает. Хорошо.

Если бы не рев мотора, я бы услыхала и того, с кем говорит мисс Бартон, а так — не разговор, а какой-то огрызок кошачий. Но и из услышанного я понимаю, что права — мы летим в западню, выхода из которой может и не быть.

— Где Луис?

Эд склоняется надо мной, чтобы другие не слышали наш разговор.

— Тут. Сейчас придет.

— Нам надо бежать сразу после посадки.

— Тори, ты ранена!

— Со мной скоро все будет в порядке. Помнишь, ребята Педро сломали тебе руку? За какое время она срослась? Несколько часов прошло. Мы изменились, Эд, и я тоже скоро буду в порядке, а потому надо бежать. Как только они поймут, что мы изменились, нас уже не отпустят. Нас распылят на атомы и микроэлементы, мы просто исчезнем. А они поймут, что происходит, уже скоро, потому что пока мы долетим, рана моя заживет — пусть не полностью, но хватит и того. Нужно бежать.

— Как мы это сделаем?

— Увидим на месте, но пока у меня есть план.

Я знаю, у нас все получится. Весь мир — большие джунгли. Но Та-Иньи дала нам силу, природа которой никому не известна, даже нам самим, и мы победим. Потому что в джунглях побеждает самый сильный и самый хитрый. Чтобы сохранить в тайне нашу силу, мы и должны бежать — иначе нам не выжить. Ведь мы теперь даже не белые, а зеленые ягуары в толпе болонок.

Шасси коснулись земли, самолет побежал по полосе, я слышу, как шелестят камешки. Думаю, сейчас никто не ждет от нас подвоха, а потому у нас все выйдет.

Меня грузят в санитарную машину, а Эда и Луиса усаживают в разные автомобили — ну, так я и думала. Но мы на шаг впереди. Дверцы санитарной машины легко щелкнули, я сквозь ресницы вижу здоровенного негра в докторской пижаме — он явно собирается уколоть меня. Эй, маньяк, я не люблю, когда мне портят шкурку!

Машина выруливает с полосы, я чувствую, как парень приладил ко мне холодные датчики. Вот его взгляд остановился на изображении ягуара, он касается пальцами моего плеча… Тут уж я против, мне, пожалуй, пора воскресать.

— Как она, Уолтер? — ожил передатчик у него в ухе.

— Пока жива и, кажется, стабильна.

— Довези ее до больницы, эта девица нужна нам живой, — слышу я голос Керстин Бартон.

Интересно, зачем я ей так понадобилась? А, я знаю, зачем…

— Ты меня слышишь, Уолтер?

— Могла бы и не говорить. Это моя работа. Думаю, она продержится.

— Конец связи!

Он качает головой. Ему, наверное, любопытно, каким образом я до сих пор жива и стабильна. Мне тоже, но ответ неправдоподобен. Все, пора!

— Что…

Нет, я не убью его. Он не враг, а просто… случайный прохожий, поэтому я его только оглушу. Вот так, дорогой, отдохни… Только грохотать так не надо было. Теперь очередь водителя. Они не посадили охранника и второго медика — зачем, если я все равно труп? Что ж, Керстин Бартон, для тебя есть сюрприз. Знать бы еще, куда меня привезли.

Тем временем машина тормозит, а я выглядываю в окно. Это что, аэропорт Кеннеди? Лопни мои глаза, мне ли его не узнать! Нью-Йорк!

— Что-то случилось?

Шофер заглядывает через окошко из кабины, но ничего не видит. Давай же, не будь трусом, иди сюда!

— Уолтер, что случилось?

Парень молодой, но весьма осторожный. Я бью его по темени металлическим ящиком с инструментами, затягиваю внутрь и обыскиваю машину и тела. Вот моя сумка под сиденьем, у водилы — пистолет и обойма, а также нож. Я срываю с себя бинты (рана еще сочится, но это мелочи), напяливаю на себя докторскую пижаму, надеваю бейсболку и забираю передатчик у негра. Тела закрыты в машине, я сажусь на водительское сиденье и выруливаю из аэропорта на всех парах, включив сирену. Укуси себя за задницу, Керстин Бартон!

— Кто-то меня слышит? Уолтер, прием!

Ну, я слышу. Тебе легче стало? Детский сад, ей-богу. Интересно, как там дела у моих Синчи?

— Тори Величко, ты самая большая дура из всех, кого я встречала.

Это говорит мне в наушник агент Бартон.

— Тори, не сходи с ума. Куда ты поедешь в таком состоянии? — Ого, начинается душевный разговор… — Ты не понимаешь, твоя жизнь в опасности, даже не представляешь, насколько. Давай поговорим. Ответь мне сейчас же, идиотка!

Ну вот, ненадолго же ее хватило. А тут я приторможу, оставлю пижаму, машину и наушник и пойду потихоньку. Давненько я здесь не бывала, но Манхэттен есть Манхэттен, другого такого нет. А еще я устала, мне надо вымыться, переодеться в чистую одежду и позвонить тете Розе. Можно и в обратном порядке.

— Роза, это я.

— Вика! Откуда ты звонишь, дитя мое?

— Я недалеко.

— Ты приедешь?

— Конечно. — Кажется, что-то не в порядке. Но что? — Роза, что-то случилось?

— Нет, просто я ждала, что ты позвонишь раньше, волновалась…

— Я сейчас приеду.

Явно что-то случилось. Такси летит по городу, минуя пробки окольными путями. Вот, знакомая улица и каменный особняк с колоннами, увитый плющом. Старая миссис Левин оставила свой дом нам, а мы узнали об этом слишком поздно, чтобы отговорить ее. Но тетя Роза любит его.

— Роза!