Женщина с мужчиной и снова с женщиной

– Ага, факир, типа старика Хоттабыча, – подтвердил я. – А кресло я с собой приволок, реквизит факирский такой, знаешь? Как на него сядешь, скажешь «трах, барабах…», так оно и разваливается по кусочкам. А ты сам в результате оказываешься лежащим на девушке. Хотя можно, конечно, чтобы девушка на тебе. Но это смотря на какой подлокотник сядешь.

– Во, прикольно, – снова засмеялась моя новая знакомая, не сдерживая радости. – И ты сам прикольный, – оценила она меня сквозь смех. И тут же подтвердила своей подошедшей на треск подруге: – Мань, он действительно жутко прикольный.

Но Маня только плеснула из своих глубоких глаз горсткой раскаленных, медленно тлеющих угольев. И ничего не сказала.

А тут раздался скрип поворачиваемого замка двери, ведущей в спальню, и на пороге появился Лондырев. Вид у него был, как у инопланетного пришельца, только что слезшего со своего космического корабля и пытающегося разобраться в нашей земной жизни. То есть потусторонний был у него вид, не въезжающий в наши будничные обстоятельства.

– А… что… случилось что-нибудь? – двинулся Лондырев на недавний треск и интеллигентным движением пальца левой руки поправил интеллигентные очки на интеллигентном лице. Он только левой рукой и мог поправить, потому что правой заметно поддерживал брюки на не остывшей еще талии.

Мы с девушкой одновременно развели руками, так как получалось, что мы являлись соучастниками этого кресельного развала. Что было, если разобраться, совсем неплохо, потому что обычно соучастие сближает людей. А именно сближение с ней и входило в мои недалекие планы.

– Да… – сказал задумчиво Лондырев, который, похоже, в груде мусора все же узнал свое бывшее кресло. В конце концов, он на нем тоже когда-то сидел. Потом он снова подтянул штаны и снова задумчиво промолвил: – Да…

Но тут его вежливо тронули за рукав, и он обернулся.

– Послушай, Лондыридзе, – мягко произнес Илюха. – Всякое бывает, ты не принимай близко.

– Да, да, – закивал Лондырев, которого, видимо, в данный момент кресло особенно не взволновало. Вот оставленная девушка в спальне его взволновала, и он менять ее на кресло не хотел. Тем более на то, что от кресла осталось.

Я чувствовал, что мне тоже надо как-то его подбодрить. Н у, насколько я мог. И я подбодрил:

– Лондыряну… – обратился я к хозяину Мише, который, как и вчера хозяйка Зоя, меня к себе совершенно не приглашал. – Старикашка… – выигрывал я время, подбирая для него еще один экспромт. И подобрал, но теперь уже заготовленный и успешно проверенный на других. – Разбившееся кресло, оно, если разобраться, как посуда. Это ж на счастье! На долгое твое счастье с новой твоей девушкой, которая сейчас в спальне простаивает, кстати, одиноко и вхолостую.

На этих моих словах Лондырев нервно поправил интеллигентские свои очки, что означало, что он о девушке помнит и переживает за ее незапланированное одиночество.

– А вот когда свадьбу сыграем, – добавил я жару, – тогда и всю мебельную стенку можно будет на мелкие осколки разнести. Тоже для счастья. Ты только меня позови, я…

Но тут я ощутил на себе Илюхин строгий взгляд, который просто кричал, умолял, требовал: «Заткнись, а?!.»

– Ой, не могу, он говорит, что кресло развалил на счастье, – снова зашлась смехом соучаствующая мне девушка. – Вот это счастье, всем бы, блин, такое. Ты и вправду такой прикольный или только прикидываешься?

– Ну да, бывает… Что тут поделаешь, – согласился Лондырев и интеллигентными движениями поправил одновременно и брюки на талии, и очки на переносице. – Ну, так я пошел, – решил он наконец и двинулся ватным, как в забытьи, шагом в смежную спальню.

На пороге он, правда, приостановился как бы в секундной нерешительности, но, пересилив ее, шагнул внутрь. И дверь замкнулась за ним.

– Ну, ты тайфун, – потрепала меня по плечу Жека, которая ради меня даже забыла своего чувака с мужественной бородкой. – Ты просто торнадо, ты – океанское цунами, – выдавала она восторженно, вглядываясь в меня как будто в первый раз и как будто не веря. – Ты – итальянский вулкан Везувий. Просто-напросто «девятый вал» с картины Айвазяна. Здорово ты все сметаешь на своем пути.

Я опустил голову, мне правда было неловко.

– Ты, лапуля, – добавил свое Инфант, – должен в контакт входить только с железобетонными конструкциями. А приседать только на дополнительно укрепленные поверхности. Которые армейскими спецчастями проверены с ихней тяжелой бронетанковой техникой. Я вообще не понимаю, как тебя девушки на себе иногда выносят, не разламываются? Или бывали все-таки несчастные случаи? Кстати, кто такой этот китаец Зяйзязян?

У меня даже плечи опустились. Потому что получалось, что и Инфант был прав.