Женщина с мужчиной и снова с женщиной

— Из многих горячих точек, — решил не уточнять я. — Их знаешь сколько по миру сейчас разбросано?

Потом мой взгляд упал на девушку, которая так с самого начала и не отходила от нас. Что-то надо было с нее снять и надеть на Илюху. Потому что переодевание, особенно в грубое, феминистическое, есть самая лучшая маскировка. Но что? И тут я понял.

— Снимай платочек, — властно попросил я ее, указывая на блекло-красный платочек, по-мужски повязанный вокруг ее совершенно немужской шеи. И она послушалась и сняла.

Я взял его в руки, сложил треугольником и повязал вокруг Илюхиной головы, надежно скрывая верхнюю ее часть.

— Все-таки крови не хватает, — посетовал упорный Инфант.

— Прикол, — восторгнулась девушка. — Прям вылитый корсар.

— Корсар — это здравая мысль, — подхватил я с лета начинание. — Корсар — это правильно. Б.Б., позволь, пожалуйста, твой галстук. — И я сдернул с Илюхной шеи его строгий черный бизнес-галстук, распрямил, разгладил и проверил на прочность удавку.

— Неужели мы его сейчас вздернем на рее, как разбойника и пирата? Кто реей будет? — тут же оживился Инфант.

Но я лишь покачал отрицательно головой.

— Ты будешь, Б.Б., одноглазым корсаром. Как из той книжки, — вспомнил я о приключенческой литературе.

— Из какой книжки? — спросил жадный до книжных знаний Инфант.

Но я ему не ответил. Я был занят, я накидывал петлю галстука поверх Илюхиного зарумянившегося лица. А потом какое-то время расправлял ее и приноравливал, чтобы ровненько перекинуть черную материю через левый БелоБородов глаз. И еще долго запихивал кончик самого галстука под обратный ход петли на Илюхином затылке.

Затем я отошел в сторону, прищурился, оценил, потом зашел под другим углом. В общем, получалось, что большая часть головы была теперь прикрыта. А как узнать человека, если у него прикрыта большая часть головы? Особенно если он никогда не был слишком близок тебе лично?

И хотя Илюха бывал близок некоторым женщинам, но те никогда не состояли в феминистских организациях. Скорее наоборот.

Конечно, сильно портил второй, все еще открытый глаз. Больно много жизни из него вытекало наружу. Я уж было стал подумывать, а не подпустить ли Инфанта поближе к Илюхиному лицу? Но подпускать Инфанта к чему-либо слишком близко всегда было непредсказуемо.

И я оставил глаз, каким он был от природы. Ну подумаешь, блестящий жизнью глаз… И не такое бывает среди бойцов из очень горячих точек.

— Надо бы разорвать ворот рубашки. Так, чтобы верхние пуговицы с мясом отлетели до середины груди, — продолжал искать я в Илюхе достоверный образ бойца, отрывая пуговицы. — Да и рубашка должна быть навыпуск. Как вы думаете?

— Все же он должен быть раненым корсаром, — продолжал упрямо гнуть свою линию Инфант. — Давай его раним.

Я снова подумал, прикинул. По всему выходило, что Инфант был не так уж не прав.

— Действительно, старикашка, может, похромаешь немного. Представь, что у тебя осколок в бедре.

— Осколок чего? — задал законный вопрос Илюха, и мы все задумались. Потому что каких только осколков не бывает в современных арсеналах. И любой из них может при случае залететь в бедро.

— Шрапнели, — предложила девушка, которая вот так, запросто становилась соучастницей нашей незамысловатой инсценировки. То есть прямо на глазах изменяла своей феминистской партии. А значит, я со спокойной совестью мог задействовать ее в инсценировке.

— Подставь плечо, — попросил я ее.

И она его мне подставила. У нее оказалось небольшое, приятное, но крепкое плечико надежной по жизни женщины. На такое плечо вообще приятно опираться, тем более с мыслью, что оно не подведет.

— Б.Б., — передал я плечо Илюхе, — попробуй опору. Костыля ведь у нас нет, вот тебя и выведет на сцену твоя боевая подруга.

— Я что, тоже из горячей точки? — поинтересовалась девушка, с ходу входя в роль.

— Ты из прифронтовой полосы, — напутствовал ее я.

— И куда нам вдвоем идти? На сцену, что ли? — попытался сориентироваться в зале Илюха.

Тут я развел руками: мол, куда же еще? Мол, извини, друг, но больше тебе идти некуда.

— Там ведь Маня в президиуме, вот и увлеки ее огневой речью.

— Речью? — повторил за мной Илюха. — Вообще-то я не готовился сегодня выступать. Хотя, — он задумался на секунду, — мне всегда есть чем поделиться с заполненной аудиторией, особенно с такой внимательной. Может быть, не очень огненно, но как раз по теме.

— Главное, не вступай в дискуссию, — напутствовал я его перед стартом. — Главное, Маню уведи за собой. И помни, ты из горячих точек, вот и веди себя соответственно, с достоинством. И не разменивайся по пустякам.

— Старикашка, как говорили древние индусы: доверяй тому, кому доверил, — зачем-то вспомнил про индусов Илюха. — И вообще, по-польски тебе скажу: не бжи, матрос ребенка не обидит. Слушай, — сменил он тему, — а Маня меня точно не узнает?

— Не волнуйся, — заверил я его. — Ты сильно загримирован, и вообще, человека, как известно, по одежде встречают. Вон Золушку даже ее родная мачеха на балу не узнала, а там вся разница лишь в хрустальных туфельках была. А ты по сравнению с Золушкой просто мастер камуфляжа.