Женщина с пятью паспортами. Повесть об удивительной судьбе

Мы с моей подругой Ренатой Ностиц, которая недавно вышла замуж за барона Вальдхаузена, договорились о встрече. Она выглядела очаровательно и элегантно: её каштановые волосы были подстрижены «под пажа» и обрамляли её лицо мадонны с правильными тонкими чертами и таинственной улыбкой готических дев. Её мужа спустя день после свадьбы призвали в армию, у неё оставалось мало надежды увидеться с ним в ближайшем будущем. Начальник протокольной службы убедительно объяснил ей, что война, безусловно, продлится долго, потеря в несколько тысяч убитых в Польше – ничто по сравнению с ожидаемыми потерями на Западном фронте и т. д. и т. п. При этом громадный рыжий барон выглядел столь важным, что его грохочущие утверждения получили ещё больший вес, так что бедная Рената чуть не расплакалась.

Какое счастье, что в это время мы не знали будущего! Мы не могли знать, что муж Ренаты скоро погибнет, что потери, которые предвидел барон, будут исчисляться миллионами и что страданий и горя у всех будет неисчислимо больше, чем этого мог опасаться даже самый заядлый пессимист.

Следующие часы я посвятила тому, чтобы отправить огромные чемоданы Ольги во Фридланд. Это было трудное дело: мне надо было заказать такси, найти нужное направление в тёмных вокзалах; один чемодан вдруг раскрылся, когда его взвешивали, но наконец все было уложено и отправлено, и я была свободна от заботы и ответственности. На следующее утро поехала в банк, где мне вручили большой квадратный чрезвычайно тяжёлый чёрный ящик, содержащий драгоценности Ольги. Обратная поездка была напряжённой и долгой. Я не осмеливалась ни на минуту оставить свой груз и не решалась спать. Совершенно измученная, я вышла наконец из вагона в Оппельне не там, где следовало; один приветливый солдат отнёс мои вещи к другому перрону, чтобы я могла сесть на поезд на Ламбсдорф. Элла, Мисси и обаятельный пес Шерри встречали меня, сияя от радости. Им удалось организовать машину на короткую поездку к дому, и большие чемоданы из Берлина были погружены.

Вечером после ужина Ольга распаковала свои «фамильные драгоценности», которые действительно были великолепны. Мы рассматривали их, полные восхищения, поворачивали во все стороны и обнаруживали в ящике целые слои великолепнейших украшений, многие из которых были русского происхождения. Некоторые из них были отложены в сторону – для Лори, и Ольга попросила меня нанизать на ниточку русские яички работы Фаберже, перед тем как всё было опять упаковано и пока спрятано.

Мисси и я закончили курсы Красного Креста во Фридланде вместе с женщинами и девушками из сельской местности. Учебный материал был подперчен хорошей долей расовой теории и теории наследственности. Таблицы убедительно доказывали, какие пагубные последствия неизбежны, если преступник женится на слабоумной или «асоциальной» (очень растяжимое понятие) женщине. Нежелательный результат такого союза был обозначен на схеме маленькими полосатыми чёрно-белыми фигурами, полосы обозначали раннюю смерть. Следующие фигурки изображали потомство преступников. Затем простой проектор бросал световое изображение на стену: это была пара – жирный мужчина и такая же женщина, которых сопровождал не ребёнок, а большой чёрный пудель. Этот учебный материал должен был иллюстрировать практикуемый, по-видимому, богатыми контроль за рождаемостью. Пудель выглядел таким же откормленным и на шее у него был даже бант. Но это изображение не могло ведь действительно доказать, что у толстой пары не сидело дома одиннадцать детей!

Затем показали изображение различных расовых типов: сначала идеализированный северный прототип – холодный, красивый, с жёстким, стальным голубым взглядом – соответственно официальному вкусу времени, такой, какой можно было тогда найти во всех видах изобразительного искусства; берлинцы дали таким изображениям кличку «задница со шпагой».