Женщина с той стороны (СИ)

Объявили всеобщий сбор. Явившийся Назар сказал, что с рассветом выходим. Рассвет настал, и мы двинулись к горам. Никакой дороги как таковой не было, лишь торная тропа. Она петляла меж скал, карабкалась к вершинам, катилась с них же вниз. Караван шел вытянувшись длинной цепочкой, большая часть мужчин и все пленницы пешком. Вечером на привалах, проходя мимо исхудавших женщин, я совала в их руки то краюху хлеба, то полоску вяленого мяса. А ночью мы лежали, прижавшись с Анваром друг к другу, холодно было очень. Стеснения мы не испытывали, для меня он был ребенком, а я для него обузой, госпожой без роду и племени.

— Госпожа, — шептал он в ночи. — Расскажите, про свой мир.

— Анвар, я и так рассказываю каждый вечер.

Рассказывала про людей. Про самолеты— в них он не верил. Что женщины публично ходят в неглиже тоже. Но рассказов все равно требовал. Его завораживали небоскребы в сотню этажей, автомобили, поезда. Сколько бы я не сказала, ему было мало. Мы лежали, прижавшись друг к другу в темноте, на веревке над нами раскачивался Умник. В какой-то момент я стала замечать, что и Назар старается прийти к шатру до начала рассказов. И отчего-то возгордилась.

— Женщины — глупые существа! — гневался Анвар. — За ними нужно присматривать. Разве можно доверить их жизнь одной лишь судьбе, они же такие слабые! Там вон идут те, кого не смогли защитить мужья! Неужто в вашем мире нет насилия и зла?

— Есть, Анвар, — вздыхала я. — Многим женщинам достаточно силы, чтобы за себя постоять. А многим было бы привольно за крепким мужским плечом. Однако время такое, что женщины становятся сильнее мужчин.

— Быть такого не может, — выплевывал он и отворачивался спать.

Мы шли на штурм самой высокой горы, когда разразилась буря. Она бушевала, грозя карами небесными и метая в нас молнии. Никто не пострадал, разве только я страху набралась. Однако тропу завалило камнями, мы были вынуждены остановиться на несколько дней. Обойти ее было непросто, и мужики, бранясь, откидывали камни.

— Пойдем за снежной ягодой, — сказал мне совсем оправившийся Анвар. — Она только высоко в горах растет, тут я знаю место. Стоит на рынке приличных денег, любой с руками оторвет. Да и самим не помешает.

— А для чего она, Анвар? — спросила я, торопливо зашнуровывая сапоги. Атмосфера в лагере была удушающая, я только рада прогуляться.

— Кровь останавливать. Если пить крепкий настой, можно даже ребенка удержать в утробе при кровях. Вот бабки и берут эту ягоду, я сразу к ним иду.

Назар лишь кивнул нам, уже был осведомлен. Лагерь остался позади, мы карабкались ввысь. Отошли уже далеко, когда наткнулись на полянку. Ягодка была мелкая, синеватая. Вытянута, с одного конца украшена пучком белого пуха. И, правда, как снежинка. Мы обобрали все кусты, я хотела повернуть обратно, но Анвар все тянул меня вперед. Мы вышли к лощинке с длинными тонкими сосенками.

— Держите, — он тянул мне котомку.

— Что это? Зачем?

— Там еда, воды две фляжки. Неделю собирал, чтобы никто не заметил.

— Ты меня отпускаешь?

— Идите. Не знаю, что с вами будет, но, надеюсь, лучше, чем с варварами. Берегитесь, на дороги не выходите.

— А ты? Пошли со мной.

— Так искать же будут. Поплутаю, запутаю следы. Быть может и нагоню. В Сандрию идите. Там спокойно, и пустынники не суются. И госпожа… Идите к Валлиару. Он хороший правитель. А пока кто-нибудь не получит вашего первенца, они не отстанут. А в Сандрии в сытости и спокойствии будете жить. Я вас там найду.

Я прижалась к нему, затем взяла котомку, и, не оборачиваясь, пошла вперед. Мы не успели уйти в самую глубь гор, я надеялась, что ориентируясь по солнцу, смогу выбраться. Потом пойду. Язык до Киева доведет, не то что до Сандрии. Шагала я бойко, полная дурацких надежд. К ночи мой пыл поумерился. Ночевать пришлось одной у поваленной сосны, спрятавшись за ее стволом. Я лежала, слушала ночь и вскидывалась от каждого шороха. К исходу второго дня осознала, что и Анвар, и я переоценили мои возможности. Я шла непонятно куда. А затем и вовсе начала бродить кругами. На третью ночь к моему ложу подлетел Умник. Сначала я испугалась и вскрикнула, не признала его. Он подлетел к камню у моего плеча, уселся и возбужденно заклекотал. Я напряженно всматривалась в ночь, ожидая появления его хозяина, но он не появился. Видимо Умник летает сам по себе. Когда я проснулась, его уже не было. Но после полудня появился вновь, а ведь он очень не любил летать днем, даже в пасмурную погоду. Планировал надо мной кругами, присаживался на плечо, дергал за ухо. Я досадовала и стряхивала его с себя. К вечеру терпение мыша лопнуло, он слетел сверху, больно врезаясь в мое тело, путаясь в еще не отросших волосах.

Третья глава

— Да что с тобой такое! — изумилась я.