Женщина со шрамом

– Вы его недолюбливаете, правда? Он кажется довольно безобидным, но даже Хелина вздыхает, когда сдает ему коттедж.

– Он – дармоед, да притом еще вечно недовольный. Возможно, вполне законно недовольный. Его мать ухитрилась забеременеть от явного охотника за приданым и вскоре, к великому отвращению дедушки Теодора, вышла за него замуж. Во всяком случае, ее лишили наследства, подозреваю, что больше за глупость и наивность, чем за беременность. Робин обожает время от времени появляться, чтобы напоминать нам о том, что он считает несправедливой дискриминацией, а мы, откровенно говоря, находим его настойчивость слишком навязчивой. Мы время от времени выдаем ему небольшие субсидии. Он берет деньги, но мне кажется, считает это для себя унизительным. На самом деле это унизительно для обеих сторон.

Столь откровенное высказывание о семейных делах удивило Летти. Это было совершенно не похоже на сдержанную Кэндаси, которую она знала… или – поправила она себя – думала, что знает.

Она взяла со спинки стула свою куртку. Уходя, сказала:

– Может быть, он не так надоедал бы вам, если бы вы выдали ему какую-то умеренную сумму из наследства вашего отца и тем положили бы конец его претензиям? То есть если вы чувствуете, что он действительно обижен?

– Такая мысль приходила на ум и мне. Трудность заключается в том, что Робину всегда хотелось бы еще и еще. Сомневаюсь, что нам удалось бы договориться о том, что считать умеренной суммой.

Летти вышла, закрыв за собой дверь, а Кэндаси снова обратилась к компьютеру и вывела на экран цифры за ноябрь. Западное крыло опять принесло прибыль, но она едва превышала расходы. Плата за операции покрывала общее содержание дома и сада, а также затраты на хирургические и другие медицинские нужды, однако доход был неустойчив, а цены росли. Было вполне очевидно, что цифры за следующий месяц окажутся просто катастрофическими. Чандлер-Пауэлл ничего не говорил, но выражение его лица, осунувшегося от волнения и какой-то отчаянной решимости, сказало ей все. Сколько пациенток пожелают занять комнаты в западном крыле, когда их головы будут полны мыслями о смерти и, хуже того, о смерти пациентки? Клиника, вместо того чтобы быть прибыльным делом, становится финансовой обузой. Больше месяца ей не просуществовать, решила Кэндаси.

Через пятнадцать минут вернулась Летти.

– Его там нет. Ни малейшего признака его присутствия, ни в доме, ни в саду. Я нашла его мобильный на столе в кухне, рядом с остатками еды – то ли ленча, то ли ужина: тарелка с застывшим томатным соусом и несколькими нитями спагетти, и пластиковая упаковка из-под двух шоколадных эклеров. Мобильный зазвонил, когда я отпирала дверь. Это опять звонил Джереми Коксон. Я сказала ему, что мы ищем. Кровать выглядит так, будто в ней в эту ночь не спали, а машина, как вы сказали, стоит у дома, так что он, очевидно, никуда не уехал. И далеко уйти он не мог. Он не выглядит человеком, любящим дальние прогулки за городом.

– Нет, он не из таких. Думаю, нам следует организовать широкий поиск, но бог знает, с чего мы должны начать. Он ведь может оказаться где угодно, не удивлюсь даже, если в чьей-то постели, где он спокойно отсыпается. А в этом случае ему вряд ли придется по душе наш широкий поиск. Мы можем подождать с этим час-другой.

– Разумно ли это будет? – спросила Летти. – Похоже, что его уже довольно давно нет.

Кэндаси задумалась.

– Но он же взрослый и имеет право ходить, куда и когда ему заблагорассудится. Но это странно. Мне показалось, что Джереми Коксон не только взволнован, но и раздражен. Возможно, разумнее всего нам сначала убедиться, что его нет ни в Маноре, ни на территории усадьбы. Я думаю, не исключено, что он мог заболеть или с ним произошел несчастный случай, хотя это не кажется мне таким уж вероятным. И я, пожалуй, проверю в Каменном коттедже. Я не всегда забочусь запирать боковую дверь, и он мог потихоньку зайти в дом после моего ухода – посмотреть, не найдется ли там чего-нибудь. Но вы, конечно, правы. Если его нет в наших двух коттеджах или здесь, нам лучше уведомить полицию. Если организуют широкий поиск, его будет вести дорсетское управление. Посмотрите, нет ли где-нибудь поблизости сержанта Бентона-Смита или К-Д Уоррена. А я возьму с собой Шарон. Она почти все время болтается по дому, ничего не делая.

Летти, так и не присевшая к столу, подумала с минуту, потом возразила:

– Я не думаю, что нам стоит вмешивать в это дело Шарон. Она в странном состоянии с тех пор, как вчера ее вызывал коммандер Дэлглиш, то хмурится и замыкается в себе, то выглядит очень собой довольной, почти торжествующей. А если Робин и правда пропал, лучше, чтобы она была от всего этого подальше. Если вы хотите, чтобы в поисках участвовало больше людей, я сама пойду с вами. Откровенно говоря, если его нет здесь или в одном из коттеджей, я не представляю себе, где еще мы можем его искать. Лучше передать все в руки полицейских.

Кэндаси сняла свою куртку с крючка на двери.