Женщина, у которой выросли крылья (сборник)

По пути она то и дело заглядывает в боковое зеркало, не в силах забыть решительное лицо женщины, ее уверенную походку и необычную скрытность, и так увлекается, что съезжает под откос. Последнее, что она успевает заметить, прежде чем угодить левым передним в яму, это как женщина сворачивает в ближайшее поле и исчезает из виду. Какая досада! Теперь она не узнает, куда женщина идет и что несет в корзине. А она, признаться, надеялась всю дорогу подглядывать за ней в зеркало.

Машина засела в канаве намертво – ни туда ни сюда. Она стоит на пустынной дороге где-то у черта на куличках совершенно одна. Хуже того, ее телефон перестал ловить сигнал. Она устала и растеряна. Куда ей теперь податься? Она совсем уже было отчаивается, когда вдруг издалека доносится музыка и топот копыт.

Она поскорее отряхивает с одежды приставшую грязь и ветки и ждет, прислушиваясь к мелодии, которую исполняют на трубе, и невольно улыбаясь – уж больно веселый мотив! Вскоре на дороге показывается празднично украшенная старинная открытая повозка, борта которой обиты красным бархатом, расшиты золотыми ангелами с трубами, величественными львами и арфами. Гривы лошадей переплетены золотыми лентами. В повозке сидят и играют музыканты – целый оркестр. У всех шестерых роскошные церемониальные костюмы и на головах золотые цилиндры. Впереди сидят два кучера в красных с золотым шитьем военных куртках. Когда натягивают поводья, повозка останавливается и музыка смолкает.

– Добрый день! – весело кричит ей один кучер.

– Привет, – отвечает она, наповал сраженная диковинным зрелищем. В оркестре пять медных духовых и ударник. Огромный бас-барабан висит на одном борту, грозя перевернуть всю повозку.

– Вы сломались? – спросил тромбон.

– Машина сломалась. А я почти.

Они смеются. Ударник выбивает дробь, сопровождающую шутки, – как принято в цирке или кабаре.

– Я ехала за какой-то женщиной, а потом она взяла и свернула в поле, и я ее потеряла.

– Она пошла через поле? Но тут нет прохода, – говорит трубач.

– У нее, видимо, своя дорога, – отвечает она, чувствуя привычный укол ревности.

– Прыгайте к нам, – предлагает трубач.

Оркестранты, свесившись через борт, так что повозка кренится на одну сторону, смотрят на нее.

– А куда вы едете? – спрашивает она.

– Мы едем вперед, крошка, на самый верх! – нараспев объявляет ударник, и они все азартно импровизируют.

– Вперед? На самый верх?– переспрашивает она, когда они умолкают.

– Конечно!

– Отлично, ребята! Этого-то мне и надо. Возьмите меня с собой!

– Берем! – восклицает бас-тромбон. – Прыгайте на борт.

Она забирается в повозку. По пути оркестр играет без перерыва. Ее просто сносит от восторга. Она слушает и постоянно оглядывается: ей нужно знать, кто следует за ними, кого они обогнали и кто вот-вот обгонит их. Или заглядывает вперед, чтобы увидеть, кого им нужно еще обогнать. Они видят, как из полей на дорогу выходит одинокая женщина – та самая, за которой она когда-то ехала следом. Теперь у нее в руках две корзины.

– Давайте ее подвезем, – предлагает ударник, – она одна, вокруг никого и ничего нет.

Она хочет предложить не останавливаться, но они всю дорогу так добры к ней… Кучера натягивают поводья, и повозка останавливается.

Женщина идет вперед, будто не слышит ни стука копыт, ни веселой духовой музыки.

– Алло! – кричит она из повозки.

– Ах, снова здравствуйте, – отвечает женщина, глядя из-под ладони – глаза ей слепит солнце. – Какая красивая повозка! – Она окидывает восхищенным взглядом бархат и позолоту, отчего у пассажирки фургона внутри уютно затеплилось удовольствие.

– Залезайте к нам! – предлагает она женщине. – Мы едем на самый верх.

– Ах, как вы добры, – отвечает та. – Но, если вы не против, я пойду пешком. Мне нравится моя прогулка. И у меня тут по дороге дела.

Ответ положительно бесит ее: эту женщину дважды предлагали подвезти, и дважды она отказалась. Ее ботинки в грязи после перехода через поле, и вечером, как только сядет солнце, станет холодно, она замерзнет. Пока музыканты обмениваются со встречной любезностями, пассажирка сердито отмалчивается, сложив руки на груди. Она уже решила, что, если женщина не согласится сесть в повозку и составить ей компанию, она сама доберется до вершины и сделает все, чтобы помешать этой.

Кучера дергают поводья, и повозка трогается. Они проезжают мимо, оставляя женщину-пешехода позади, но та, кажется, и не жалеет вовсе ни об упущенной компании, ни о шансе добраться доверху с удобствами, чем портит пассажирке все удовольствие от того, что она снова обскакала соперницу. Женщина думает о своем, занята своими делами, идет себе, помахивая загадочными корзинками. Пассажирка наблюдает за ней, пока женщина не превращается в песчинку вдали.

Наконец повозка с оркестром прибывает в какой-то симпатичный городок, все жители которого сбегаются на звуки музыки, окружают их и сопровождают в центр. Дети с криками бегут следом по булыжной мостовой, пока оркестр играет свои самые ударные хиты. Город украшен в их честь. В центре, на сколоченной наспех сцене, их ожидает мэр.