Женщина, у которой выросли крылья (сборник)

В перерывах во время самых кошмарных слушаний, она уходила к себе в кабинет, снимала свою черную судейскую мантию, вешала ее на стойку у книжного шкафа и вынимала оттуда самый толстый свод законов. В стене появлялась тайная цифровая панель. Код, который она набирала на панели, был номером дела женщины, которую убил муж. Это дело оставило в ее душе глубокую рану. Она судила ее мужа. Но не смогла довести дело до конца. Он не был осужден. Она потерпела поражение. Используя номер дела в качестве кода, она как бы говорила этой женщине, что, хотя дело ее проиграно, она не забыта и после смерти.

Итак, когда код был введен, книжные полки расходились и позади открывалась обитая деревом комната. Ее любимым орехом. Под деревянными панелями была мощная звукоизоляция. Полки закрывались позади, на мгновение оставляя ее в темноте. Затем вспыхивал ночник. Алый, как ее гнев. Она открывала рот…

И ревела.

Ей было сорок четыре года. Она была ландшафтным дизайнером. Она любила копаться в земле. Помимо садовых работ, ей нравилось переделывать пространства, устраивать освещение, создавать уют, чтобы получившееся место радовало тех, кому предназначалось. Она предпочитала работать под дождем – так она полнее ощущала связь со стихией. Она и ее подруга жили в экодоме, где на многие мили вокруг не было ни души – чего ей и требовалось после целого дня суеты на работе. Она только что завершила сложный проект по обустройству сада на крыше пентхауса в центре города, и, общаясь с владельцем, ей порой хотелось сигануть с крыши вниз.

Она любила лакрицу, а хумуса она могла съесть в один присест не меньше, чем весит сама. У нее не было музыкального слуха. Во время игры в Монополию за ней бы не заржавело вступить с соперником в потасовку. Она любила наблюдать за рыжими белками. Голос диктора, передающего по радио погоду, благотворно действовал ей на нервы, и, когда ее подруга бывала в ночных поездках, она засыпала под прогноз погоды.

После долгого дня она возвращалась в свой дом, обогреваемый гидроэлектронной и геотермальной энергией, с огромными – для лучшего освещения – окнами, откуда открывался потрясающий вид на горы, с теплосберегающим газоном на крыше. Тут был ее оазис, прибежище. Но каждый оазис потому оазис, что вокруг кишит ад.

У нее был секрет.

В садовом сарае, за полкой, где стояли горшки с растениями, готовыми к высадке в открытый грунт, находилась потайная цифровая панель. Убрав с полки горшки, она набирала секретный код – дату, когда думала сделать предложение своей подруге. Дату она меняла уже трижды, панически боясь отказа. Раздавался щелчок, и целая стена с полками исчезала под землей. Комната была маленькая, с хорошей звукоизоляцией. На потолке и стенах росла трава. Едва она ступала внутрь, стена автоматически возвращалась на место. В комнате зажигался теплый зеленый ночник. Она падала на колени. Закрывала глаза. Сжимала кулаки…

И ревела.

Она работала учительницей в школе. Преподавала географию шестилеткам. Она любила свою работу и учеников любила почти всех. У ее ухажера было двое детей от предыдущего брака, а его бывшая жена – им на потеху – троллила ее в Фейсбуке с фальшивой страницы. У ее отца была болезнь Паркинсона, а у матери коллекция керамических колокольчиков. Ее хобби было ездить на юмористические фестивали. Она любила посмеяться и видеть вокруг счастливые лица. В своих учениках она ценила характер. Мальчишкам-клоунам она радовалась, даже если те мешали проводить урок. Ее смех – громкий, искренний, нутряной – не спутаешь ни с чьим другим. Она знала, что смешная. Мясную лазанью она могла бы есть хоть каждый день до самой смерти.

У нее был секрет.

Во время перемены она, закрыв дверь класса на ключ, подходила к огромной карте мира на стене и отклеивала Ботсвану – родину своих предков. Под Ботсваной находилась цифровая панель. Секретным кодом служили координаты Ботсваны. Раздавался щелчок, и стена с картой, провалившись на дюйм в глубину, отъезжала влево, а на ее месте появлялась небольшая каморка.

Стены каморки были обшиты пробкой, а поверх висели опять же географические карты. Ей нравилось думать, что за пределами этого класса, этой школы, штата, страны, континента есть кое-что еще. Какое утешение! Под пробкой была дополнительная звукоизоляция.

Дождавшись, пока стена позади закроется и внутри вспыхнет горячий оранжевый свет, она глубоко вздыхала…

И ревела.

Она работала горничной в шикарном пятизвездочном отеле. У ее начальницы был дурной запах изо рта. Дома у нее была дочка девяти месяцев от роду, которую она поручала заботам ее бабушки. (Бабушка, правда, чересчур полагалась на алкоголь, ища, чем скрасить свои дни, но зато умела рассмешить до слез как никто.) Для нее, вчерашней школьницы, работа была сродни свободе. Ей нравилось делать что-то самостоятельно. Она любила возвращаться домой и видеть дочкину беззубую улыбку и тянущиеся к ней пухлые ручки.