Женщина в белом

— Вы глубоко заблуждаетесь, сэр, — сказал я, — предполагая, что я предубежден против сэра Персиваля Глайда. Я могу только сожалеть, что в этом деле он всецело доверился своему поверенному, и потому обращаться к самому сэру Персивалю Глайду бесполезно. Но я ничего не имею лично против него. Мои слова могли бы относиться к любому человеку, независимо от его положения. Принцип, за который я ратую, давно признан всеми. Если бы вы обратились к любому юристу, он сказал бы вам, как посторонний человек, то же самое, что говорю я, как старый друг вашей семьи. Он сказал бы вам, что крайне неразумно отдавать все деньги, принадлежащие леди, в полное распоряжение человека, за которого она выходит замуж. Исходя из обычной вполне законной предосторожности, он ни в коем случае не согласился бы дать мужу возможность получить капитал в двадцать тысяч фунтов в случае смерти жены.

— В самом деле, Гилмор? — сказал мистер Фэрли. — Если бы он сказал что-либо наполовину столь ужасное, уверяю вас, я позвонил бы Луи и приказал немедленно вывести его из комнаты.

— Вам не удастся вывести меня из терпения, мистер Фэрли! Ради вашей племянницы и ее покойного отца — вам не удастся вывести меня из терпения! Прежде чем я уйду, вам придется взять всю ответственность за этот возмутительный брачный контракт на себя.

— Не надо, умоляю вас, не надо! — сказал мистер Фэрли. — Вспомните, что время — деньги, Гилмор, и не пренебрегайте им так. Если бы я мог, я поспорил бы с вами, но я не могу, у меня не хватит жизненных сил. Вам хочется растревожить меня, самого себя, Глайда, Лору и — о боги! — ради чего-то, что вряд ли произойдет! Нет, дорогой друг, во имя безмятежности и покоя — положительно нет!

— Значит, я должен считать, что вы придерживаетесь решения, изложенного вами в письме?

— Да, прошу вас. Счастлив, что наконец мы поняли друг друга. Посидите еще, хорошо?

Я подошел к двери, и мистеру Фэрли пришлось позвонить в свой колокольчик. Прежде чем перешагнуть за порог, я в последний раз обратился к нему.

— Что бы ни случилось в дальнейшем, сэр, — сказал я, — помните, что я исполнил свой долг и предупредил вас. Как преданный друг и поверенный вашей семьи, я говорю вам на прощанье, что я бы никогда не выдал замуж свою дочь по такому брачному контракту, какой вы вынуждаете меня составить для мисс Фэрли.

Дверь за моей спиной открылась, и камердинер застыл на пороге в ожидании.

— Луи, — сказал мистер Фэрли, — проводите мистера Гилмора, а потом возвращайтесь держать мои офорты. Заставьте их подать вам хороший завтрак, Гилмор, заставьте моих бездельников-слуг, этих ленивых животных, подать вам хороший завтрак.

Я ничего не ответил, он был мне слишком противен. Я поклонился и молча вышел из комнаты. Обратный поезд уходил в два часа дня, с ним я и вернулся в Лондон.

Во вторник я отослал поверенному сэра Персиваля Глайда заново составленный брачный контракт, практически лишавший наследства тех лиц, о которых хотела вспомнить в своем завещании мисс Фэрли. У меня не было другого выхода. Если бы я отказался, другой юрист составил бы подобный брачный контракт вместо меня.

Мой труд окончен. Мое личное участие в истории этой семьи на этом прекращается. Другие опишут те странные события, которые вскоре последовали. С глубоким прискорбием я заканчиваю свой отчет. С глубоким прискорбием на прощанье я повторяю последние слова, произнесенные мною в Лиммеридже: я никогда не выдал бы замуж свою дочь по такому брачному контракту, какой я был вынужден составить для Лоры Фэрли.

РАССКАЗ ПРОДОЛЖАЕТ МЭРИАН ГОЛКОМБ (выписки из дневника)

I

8 ноября. Лиммеридж

Сегодня утром уехал мистер Гилмор.

Разговор с Лорой, по-видимому, огорчил и удивил его больше, чем он хотел в этом признаться. Он так поглядел на меня, когда мы прощались, что я даже испугалась, не выдала ли Лора по неосторожности истинную причину своей печали и моей тревоги. Я настолько разволновалась, что отказалась ехать кататься верхом с сэром Персивалем и вместо этого пошла к Лоре.