Женщина в черном 2. Ангел смерти

– Что вы здесь делаете? – крикнула Ева. – Что вам здесь нужно?

Незнакомка в черном повернулась и неторопливо пошла прочь.

– Постойте!..

Ева побежала следом, однако силуэт женщины все отдалялся – вот она уже скрылась за купами деревьев, и напрасно Ева прибавляла скорость, стараясь не отставать, – незнакомка неизменно оказывалась впереди, ее не удавалось догнать, хоть мчись изо всех сил. Еве казалось – она оказалась во сне, в мире, где логика яви более не действует.

– Подождите, вернитесь!

Ева прибавила скорости. Ей настолько отчаянно хотелось нагнать удаляющуюся незнакомку, что дороги она не разбирала, – с тропинки сбежала уже давно и теперь неожиданно для себя оказалась на довольно высоком холме – слева вниз убегал каменистый склон. Непривычно неровную почву покрывал скользкий талый снег. Ева споткнулась, замахала руками, пытаясь сохранить равновесие, не удержалась и кубарем покатилась вниз с холма.

Ее проволокло по сучьям и корням, грязи, снегу, опавшей листве, и, наконец, Ева приземлилась у подножия холма, напоследок приложившись спиной обо что-то твердое и холодное, да так, что из нее едва дух не вышибло. Ева судорожно зажмурилась, с трудом восстанавливая дыхание, открыла глаза…

И заорала в голос.

Над ней нависала чья-та фигура – руки раскинуты, крылья широко распахнуты. Сердце судорожно билось – Ева не сразу догадалась, что видит всего лишь статую ангела.

Медленно, с трудом она поднялась с земли, стряхнула грязь с одежды. Она попала на кладбище, только и всего. Бросила быстрый взгляд туда и сюда, но нет, незнакомки, которую она преследовала, нигде было не видно.

Внимание молодой учительницы привлекли каменные надгробия. Все сплошь старинные, такие же, – подумалось ей, – старинные, как и дом. Кто-то недавно пытался кое-как привести их в порядок, – очевидно, перед приездом детей, но результат подобных усилий оказался далек от совершенства. Состояние надгробий было ужасным – время разрушало и камни, как разрушило некогда лежащие под ними тела. Еве с трудом удалось разобрать надпись на ближайшем:

Натаниэль Драблоу

2 августа 1863 – 29 декабря 1871

Восемь лет

Возлюбленный сын Элис и Чарлза Драблоу

Было заметно, что кто-то упорно пытался соскрести последнюю фразу.

Она обратила внимание на соседнее надгробие.

Дженет Хамфри

Больше Еве прочитать ничего не удалось – по камню, прямо по центру, шла огромная трещина, будто в него молния ударила или кто-то специально расколол.

Выпрямившись, Ева поежилась. Странно – обычно кладбища ее не пугали. Она всегда шутила, что мертвых бояться нечего, вот живые – дело другое. Но это место ей очень не нравилось, от него веяло чем-то недобрым.

Ева развернулась и поспешила обратно к дому.

Быстро. Не оглядываясь.

Пролитое молоко

Джеймсу молоко не понравилось. Вкус у него был странный, не тот, к какому он привык в Лондоне, будто и гуще, и слаще. Миссис Хогг гордо заметила, что им повезло попробовать такую редкость, ведь молоко в деревне гораздо свежее того, что пьют в городах. «Ну и пусть, – думал Джеймс, – мне все одно лондонское молоко привычнее». Ему в Лондоне – вообще все привычнее.

Дети собрались на ланч за большим обеденным столом. Ели молча, больше того – не особо-то и смотрели друг на друга. Джеймс все думал про Тома. Сам того не желая, вспоминал, как они играли в ковбоев с индейцами и в фашистов с разведчиками – и тогда «застреленный» и «убитый» игрок поднимался снова, готовый опять сражаться с противником. А теперь – все, фигушки, не встать больше Тому. Никогда.

Джеймс заметил – нынче мисс Паркинс вернулась вся обляпанная грязью, тут же наверх побежала переодеваться. А торопилась как, чтобы, значит, никто ее не поспел увидеть. Ну и ладно, Джеймс никому не проболтается. Он не из таких – может законно собой гордиться. Хотя интересно все же, что с ней стряслось. Может, тоже не свезло в проволоке колючей запутаться?

Джеймс замотал головой, пытаясь выкинуть оттуда эту мысль. Как бы там ни было, а мисс Паркинс спустилась и сидит теперь с ними, впрочем, вид у нее не веселее, чем у остальных. И ест она неохотно.

Он машинально глотнул молока и напомнил себе: оно ему не нравится.

Напротив сидел Эдвард – этот к еде вовсе не прикоснулся. Пялился неотрывно на свой рисуночек бесценный, разглаженный на коленке, не выпуская из рук старую, драную куклу мистера Панча. Джеймсу до ужаса хотелось как-нибудь ему помочь, но все сказанное либо сделанное им со времени их приезда сюда выходило сикось-накось. Но до чего же охота снова наладить отношения с лучшим другом. Сделать так, чтоб ему опять стало хорошо…

– А ты свой рогалик не будешь?

Элфи, чье место было рядом с Эдвардом, собственную тарелку вылизал дочиста, но не наелся и теперь взирал на соседа с немой надеждой позаимствовать часть его порции.