Женщина в черном 2. Ангел смерти

«Ну пожалуйста», – снова попробовала Ева, и снова Эдвард вырвался из ее объятия. Мальчик явно не хотел, чтобы к нему прикасались, и Еве осталось лишь устало поникнуть головой и оставить его в покое.

В круг света двинулись дети. Все, кроме…

Джойс, никем не замеченная, отбилась от группы намеренно. Миссис Хогг ее обидела, обошлась с ней несправедливо, и даже внезапная тьма не заставила девочку позабыть о своем горе и гневе. Отвернувшись, она уставилась в угол, где скапливались тени, смотрела и смотрела – молча, недвижимо. Не вскрикивала, не плакала. Что-то гибкое, скользкое и упругое обвилось вокруг ее лодыжек – и Джойс склонила голову, точно прислушиваясь. Несколько мгновений, и верно, слушала что-то, не слышимое никому, кроме нее, – а потом, в знак согласия, легонько кивнула. Медленно. Почти незаметно.

Перевела дыхание и тихо, как можно тише пошла вверх по подвалу к лестнице, так уверенно, будто существо, ранее обвивавшееся вокруг ее лодыжек, теперь ведет ее вперед и помогает скрыть шорох шагов. Добравшись до нижней ступеньки, подняла голову, посмотрела вверх…

В дверном проеме четко вырисовывался темный силуэт Дженет Хамфри.

Женщина в черном развернулась и прошествовала обратно в дом.

Лицо Джойс застыло. Медленно и целенаправленно девочка последовала за призраком.

Хорошая девочка

Теперь звук самолетов над головой был невыносимо громким, дом сотрясался до основания от грохота разрывавшихся все ближе бомб, но Джойс не замечала ничего, не дрожала, даже бровью не вела. Она вошла в дортуар. Подошла к своей постели.

Дженет Хамфри стояла в углу, у голой кровати Тома, и черная плесень за ее спиной распространялась, захлестывала стену. Прямая осанка, черты белого, точно мел, лица полускрыты вуалью, на щеках – будто дорожки слез, только почему-то черных. И глаза – черные и пылающие как угли, горящие живым и жестоким огнем.

На соседней с Джойс кровати лежал мистер Панч. Раскинувшись навзничь на подушке, игрушка ухмылялась ей, казалось, не только щербатой улыбкой, но и всем истресканным, изъеденным временем лицом. Однако Джойс не обратила внимания на куклу. Медленно она вынула из коробки под своей постелью противогаз, открутила фильтр, свернула полотенце и запихала внутрь, чтобы заблокировать доступ воздуха.

Посмотрела на результат – и кивнула, словно удовлетворенная делом своих рук.

А потом натянула противогаз на голову.

– Где Джойс?!

Испуганный голос Евы эхом отскочил от стен подвала.

Лицо у Гарри сделалось тревожным. Ева заметила: даже в Джин начала медленно вырисовываться тень некоего осознания.

– Живо все, обыщите подвал!

Стены сотрясались, на головы сыпались с потолка хлопья пыли и плесени, однако никто не обращал внимания. Важно было лишь одно – найти Джойс.

Дети и взрослые обшарили весь подвал, проверили каждую щель между полками, каждый угол и закоулок. Девочки там не было.

– Ее, должно быть, зачем-то наверх понесло. – Джин прищуренно смотрела в потолок, голос ее звенел от гнева.

Стены вновь сотряслись. Бомба разорвалась где-то совсем рядом.

– Мы не можем позволить ей быть там одной, – пролепетала Руби, – надо ее найти…

Ева попыталась прикинуть, куда же отправилась Джойс… и неожиданно обнаружила подсказку на стене, у самой лестницы. Подошла поближе: нет, никакой ошибки, стена там, где стояла Джойс, почернела и пошла трещинами. Сердце в груди у молодой женщины упало. Она отчаянно взглянула на Гарри.

– Дженет! Ее забрала Дженет!

– А Дженет – это кто? – нахмурилась Руби.

Ева опрометью кинулась вверх по ступенькам, Гарри – за ней.

Дети внизу запаниковали по-настоящему.

– Всем оставаться на месте, – приказала Джин самым авторитарным своим тоном, – все под контролем.

Увы, ее словам не поверил никто, даже она сама.

Джойс пыталась дышать – но воздуха не хватало.

Она стояла совершенно неподвижно, вытянув руки по швам, задыхаясь под резиной противогаза, все плотнее липнущей к лицу с каждой попыткой сделать вдох. Еще раз и еще… нет, бесполезно. Воздуха просто не было.

Голова у Джойс начала кружиться. Снаружи падали и разрывались бомбы, а у нее перед глазами плыли золотистые звездочки. Ноги подкашивались.

Стекла противогаза запотели от дыхания – это был ее маленький, личный туман. Однако и в тумане она могла рассмотреть силуэт женщины в темных одеждах, стоявшей рядом, и ухмылку мистера Панча на постели. Почему-то было ясно: они ободряют ее и поощряют, и ей хотелось угодить им обоим, – особенно женщине. Вот у кого точно – незыблемые правила, догадывалась Джойс, прекрасно понимая: очень важно, необходимо этим правилам следовать, делать в точности так, как велела женщина. Быть хорошей девочкой.

Она снова попыталась вздохнуть – и опять ничего не вышло.

Грохот снаружи стал невыносимым. Стены ходили ходуном, с грохотом разрывались бомбы. Ева, срывая горло в крике, звала и звала Джойс, но в глубине души прекрасно понимала – девочка ее не услышит. Какое там, она сама-то свой собственный голос слышала с трудом!