Женщина в черном

Движимый любопытством и немного возмущенный резкими манерами хозяина, я собрался было окликнуть его, ибо мне хотелось выяснить, что именно он имел в виду. Но я слишком устал и потому отказался от своего намерения, решив, что его замечание было продиктовано местными легендами и глупыми сплетнями, которые раздуваются до небывалых размеров в маленьких, замкнутых общинах, где люди во всем стремятся отыскать тайну и драму. Признаюсь, в те дни я еще разделял свойственное многим лондонцам пренебрежение по отношению к людям, жившим в отдаленных частях нашего острова и казавшимся нам, космополитам, созданиями суеверными, доверчивыми, примитивными, прямолинейными и глуповатыми. Без сомнения, в подобном месте, с его зловещими болотами, неожиданно возникающими туманами, ледяным завывающим ветром и одинокими домами, бедная старушка могла вызвать подозрения. Со временем ее бы непременно окрестили ведьмой, поскольку легенды и сказания все еще передавались здесь из уст в уста, а люди в глубине души продолжали верить в этот диковинный фольклор.

Должен признать, что и мистер Дейли, и хозяин гостиницы производили впечатление мужчин крепких и здравомыслящих, но даже они замолчали и посмотрели на меня странным, пристальным взглядом, когда я произнес имя миссис Драблоу. Тем не менее у меня не оставалось сомнения, что нечто важное так и не было сказано.

Однако тем вечером мой желудок был наполнен вкусной едой и прекрасным вином, а уютно потрескивающие дрова в камине и покрывало, заманчиво откинутое на удобной, мягкой постели, вызывали теплое чувство дремоты. Все случившееся показалось мне просто забавным и добавило некоторой остроты моему путешествию. В скором времени я забылся спокойным сном. И до сих пор помню, как проваливался в бездну, в радушные объятия сна, а что-то теплое и мягкое окружало меня, и я чувствовал себя счастливым и защищенным, как маленький ребенок в своей детской кроватке. Помню, как утром я открыл глаза и увидел луч холодного, зимнего солнца, играющего на сводчатом белом потолке, и во всем моем теле и в душе возникло радостное чувство легкости и обновления. Возможно, я так ярко запомнил эти ощущения, поскольку они стали контрастом случившемуся после. Если бы я знал, что в последний раз спал так крепко и на смену этой спокойной ночи придут другие — страшные, мучительные и изнуряющие, то, вероятно, не стал бы выскакивать из кровати с таким горячим желанием поскорее позавтракать и шагнуть навстречу новому дню.

В самом деле, даже теперь, на склоне лет, когда я тихо и счастливо живу в поместье Монкс вместе с моей дорогой женой Эсми — с женщиной, о которой может мечтать любой мужчина, — и каждую ночь благодарю Бога, что все закончилось, осталось в прошлом и уже не вернется, я все же не верю, будто смогу когда-нибудь спать так же безмятежно, как на том постоялом дворе в Кризин-Гиффорде. Я понимаю, тогда моя душа была еще чиста и чистота эта навеки утрачена.

Когда я отдернул цветастую штору, комнату наполнил яркий солнечный свет, и он совсем не был похож на неуловимого посетителя, который является рано утром, а потом бесследно исчезает. Как и предсказал мистер Дейли, погода действительно изменилась, и она разительным образом отличалась и от лондонского тумана, и от ветра с дождем, которые сопровождали меня весь прошлый вечер во время поездки.