Женщина в Гражданской войне

Мы с Марфушей пробирались туда по тропинкам, по горам, по ущельям. Марфуша знала все посты, где всегда стояли наши часовые.

Один раз мы натолкнулись на отряд белых. Пришлось вернуться.

Переоделись мы до неузнаваемости, у одной старушки попросили козу с двумя козлятами и погнали их пасти. В корзине у нас с собой были «харчи»: сверху были насыпаны орехи, а внизу корзинки лежали документы.

Погнали мы коз.

Гоним и гоним.

Потом так начали их гнать, что козы, испугавшись, стали от нас удирать, — мы за ними. Так мы, обманув белых, благополучно прошли к красно-зеленым и передали все, что нужно было.

Ездила я в Вавиловку, под Таганрогом. Это было во время большого провала конспиративной квартиры, когда белые захватили типографию и арестовали многих товарищей.

Наши подпольные документы попали в контрразведку. Надо было немедленно выехать, сообщить всем организациям об этом. Члены подпольного комитета все выехали в Вавиловку. Там была явочная квартира, но когда они в Вавиловке все собрались, то и эта квартира провалилась, и ночью они перешли в шахту.

Один из оставшихся в ростовском подполье товарищей (фамилии его я не помню) вызвал меня и дал задание отвезти письмо в Вавиловку. Туда я отправилась под видом скупщицы соли. На дороге, у самой Вавиловки, меня остановила старушка и спрашивает:

— Вы куда идете?

Я говорю:

— Иду покупать соль.

Оглядела меня старушка внимательно и тихо говорит:

— Если вы не за солью, так вы мне скажите, а то сюда идти нельзя.

— Почему? — спрашиваю ее.

— Казаки всю крышу у Насти раскопали и засаду там оставили.

Заволновалась я, но виду не подаю:

— А почему вы думаете, что я иду туда?

— Мне сказали, если кто-нибудь приедет из Ростова — не допускать его в квартиру Насти.

Привела меня старушка в свой двор и говорит:

— Смотрите, они сидят вон на той горе, в «жите». Там есть шахта каменная, они в шахте. Отнесите им поесть.

Положила она в корзину вареных яиц, кислого молока, хлеба. И пошла я в рожь, чтобы пробраться в каменную шахту. Пробиралась я к этой шахте ползком, на четвереньках. Приблизилась к шахте.

— Кто идет? — остановил меня патруль.

— Я…

— Кто ты?

— Я — Варя.

— Подожди. Ни с места! Я тебе сейчас сообщу, — и он ушел. Через несколько минут я была среди товарищей, которые с аппетитом уничтожали присланную старушкой провизию.

При Деникине я переходила фронт белых. Мне было дано задание подпольного большевистского комитета — проникнуть в тыл противника с целью выяснить техническую вооруженность белых. Недалеко от Павловки, у Таганрога, мне пришлось в ожидании прихода белых жить на хуторе у одной казачки, сильно обиженной белыми. У нее трое сыновей были расстреляны белыми, два сына ушли в Красную армию, ее же до того избили, что она вся была в ранах. Попросилась я к ней переночевать и прожила двое суток, пока из Павловки не пришли белые и не заняли этот хутор.

Тогда я пошла дальше.

Шагаешь в степи, прохожие спрашивают:

— Куда идешь, тетка? Да не знаешь ли, где красные да куда движутся белые?

Ну, ругаешь вовсю тех и других.

Так пробиралась я туда, где стояла вражеская артиллерия. Выяснив их силы, я пошла, обратно. Как раз на этом участке фронта началось отступление белых. Тут я и застряла. Переночевав в поле, на следующий день добралась до позиции красных, но там меня не пропускали. Я вызвала комиссара и говорю:

— Пожалуйста, под винтовками ведите меня в штаб.

Дали мне двух красноармейцев, которые повели меня. В штабе, в секретной части, я все рассказала и сообщила о добытых сведениях.

В гражданскую войну у меня были две специальности: я была подпольным партийным курьером, а если приходилось попадать в бой, переключалась на медицину.

Лечила больных, перевязывала раненых. Когда последние остатки белых банд навсегда были изгнаны с Дона, я начала учиться.

Так по медицине и пошла.

Сейчас я вспоминаю революционные боевые дни гражданской войны… Но не хочу вспоминать, что была я неграмотной солдаткой, что меня били и хозяин, и урядник, и, случалось, муж.

Теперь я работаю помощником директора поликлиники крайпромстрахкассы в Ростове.

ЗМЕЙСКИЙ РАССТРЕЛ [4]

Август восемнадцатого года был на исходе. Закончился четвертый съезд народов Терека, начатый еще в июле.

Контрреволюционный мятеж казачьих верхов прервал съезд.

Враги укрепились в Моздоке, где вместе с предателями — эсерами и меньшевиками — образовали контрреволюционное «казачье-крестьянское» правительство во главе с меньшевиком Георгием Бичераховым.

На рассвете с семнадцатого на восемнадцатое августа восемнадцатого года бичераховские банды под командой полковника Соколова напали на Владикавказ и захватили его. Тринадцать дней шел бой за город. Под руководством Серго Орджоникидзе — «чрезвычайного комиссара юга России» — рабочие Владикавказа, трудовые горцы, делегаты съезда дрались с белыми бандами. Владикавказ вновь стал советским.

Съезд закончился после того, как Орджоникидзе и делегаты вернулись с фронта. Часть делегатов уезжала в свои станицы. Ехали по территории, захваченной белыми казаками. От станицы Эльхотово к станице Змейская.