Женщина в клетке

Пелле Хюттестеда он обнаружил в уголке в компании старших товарищей по перу, впавших в непробудный сон, среди которых только он один задумчиво теребил свою рыжую, жиденькую, аккуратно подстриженную окладистую бороденку. Этого деятеля Карл отлично знал по отзывам: негодяй и проходимец, остановить которого могли только деньги. Непонятно было, отчего столько датчан обожали читать его напыщенную многословную брехню, чего нельзя было сказать о его жертвах. Судебные иски нескончаемой чередой сыпались на Хюттестеда, но главный редактор прикрывал мелкую сволочь, состоявшую у него на службе: статьи Хюттестеда поднимали тираж и главный редактор зарабатывал на нем бонусы. Подумаешь, велика важность, иной раз штраф заплатить!

Бросив быстрый взгляд на полицейский жетон Карла, журналист снова повернулся к коллегам.

Карл взял его за плечо:

— Я сказал, что у меня есть к вам несколько вопросов.

Журналист обернулся и посмотрел на него как на пустое место:

— Вы не видите, что я на работе? Или хотите забрать меня в участок?

Тогда Карл вытащил из бумажника единственную тысячную купюру, которую удалось отложить за несколько месяцев, и помахал у труженика пера перед носом.

— О чем речь? — спросил тот, присосавшись к купюре взглядом.

Возможно, он мысленно подсчитывал, сколько ночных часов в «Энди-баре» сможет провести на эти деньги.

— Я занимаюсь расследованием исчезновения Мереты Люнггор. Мой сослуживец Харди Хеннингсен полагает, что вы, вероятно, знаете, имелись ли у нее причины опасаться кого-нибудь из среды политиков?

— Опасаться кого-нибудь? Забавная формулировка! — произнес Хюттестед, непрестанно оглаживая волосинки на подбородке. — А почему вы об этом спрашиваете? Неужели в деле всплыло что-то новенькое?

Перекрестный допрос повернулся в противоположную сторону.

— Что-то новенькое? Нет, ничего такого. Но назрел момент, когда в некоторые вопросы пора наконец внести полную ясность.

Хюттестед кивнул:

— Спустя пять-то лет после ее исчезновения? Давайте лучше так: вы расскажете мне, что знаете, и тогда я расскажу, что знаю я.

Карл снова помахал тысячей, чтобы направить внимание собеседника в нужную сторону.

— То есть, как я понимаю, вы ничего такого не слышали, чтобы кто-нибудь был очень зол на Мерету Люнггор в то время?

— Да все ненавидели эту бабенку. Если бы не ее классные сиськи, ее бы давно послали куда подальше.

Сделав закономерный вывод, что собеседник не принадлежит к числу избирателей Демократической партии, Карл не удивился.

— О'кей, — сказал он. — Стало быть, ничего не знаете.

Он повернулся к остальным:

— А кому-то из вас что-нибудь известно? Пускай это даже не имеет отношения к Кристиансборгу. Какие-нибудь слухи. Люди, появлявшиеся в ее окружении, когда там охотились ваши папарацци. Смутные ощущения. Хоть кто-то найдется среди вас, кому есть чем поделиться?

Он обвел взглядом коллег Хюттестеда. Вероятно, половине из них можно было сразу поставить диагноз «смерть мозга»: пустые глаза и полное равнодушие. Может, среди тех, кто помоложе, еще сохранились какие-то признаки умственной деятельности и они что-то знают, если не по собственным наблюдениям, то хотя бы с чужих слов? Как-никак, недаром же это все-таки царство сплетен.

— Говоришь, вас прислал Харди Хеннингсен? — раздался голос Хюттестеда, который подтянулся поближе к купюре. — Уж не вы ли его тогда так подставили? Я хорошо помню, что там был какой-то Карл Мёрк. Вас, кажется, так зовут? Это же вы использовали одного из товарищей как прикрытие, спрятались под Харди Хеннингсеном и притворились мертвым.

По спине Карла продрало морозом, словно дохнуло полярным холодом. Откуда этот тип вывел такое заключение? Все внутреннее расследование проходило в закрытом режиме. Никто даже намеком не высказывал ничего, что могло навести на такие выводы.

— Ты нарочно так говоришь, чтобы я схватил тебя за шиворот и размазал по стене и тебе было потом о чем написать статейку в следующий номер? — Карл надвинулся на журналиста, и Хюттестед быстро отвел глаза, сделав вид, что смотрит только на купюру. — Лучшего товарища, чем был Харди Хеннингсен, нельзя себе представить. Я бы отдал за него жизнь, если б мог. Ты это понял?

Хюттестед послал своим коллегам торжествующий взгляд. Вот и готов заголовок для следующего номера, и Карл выбран жертвой. Вот уж чертово невезение! Не хватало только сюда еще фотографа, чтобы запечатлеть этот момент. Пока не поздно, надо отсюда убираться.

— Дашь тысчонку, если я скажу, кто из фотографов специализировался на Мерете Люнггор?

— А какой мне от этого прок?

— Не знаю. Может, и пригодится. Или ты не полицейский? Можешь позволить себе разбрасываться подсказками?

— И кто же это?

— Попробуй поговорить с Йонасом.

— С Йонасом? А как его дальше?

Тысячная купюра маячила всего в десяти сантиметрах от жадных рук Хюттестеда.

— Йонас Хесс.

— И где его искать? Он сейчас здесь, в редакции?

— Таких, как Йонас Хесс, у нас не берут в штат. Посмотри его по телефонной книге.