Женщина в лунном свете

– Послушай, нам надо поговорить.

Иван крепко прижал ее и повлек за собой в комнату. Она не противилась. Он усадил ее на диван, сел рядом.

– Что с тобой происходит?

– Ничего.

Ее щеки слегка порозовели.

– Я вижу, что ничего! На тебя смотреть больно. И Ахметьева тут ни при чем. Скажи мне правду. У тебя… у тебя есть кто-то? – Иван с силой сжал ее руку.

– Ай, больно! – Катины губы страдальчески скривились.

– Прости, – испугался Иван и ослабил хватку. – Пожалуйста, прости! Я… я просто весь извелся. Я же вижу – что-то не так. С кем ты вчера разговаривала?

– Опять двадцать пять, – с досадой проговорила Катя, – говорю же тебе, я не разговаривала, я смотрела, который час.

Иван понял, что все бесполезно.

– Ну хорошо, положим. Но сейчас… что это было?

– Голова закружилась. Слишком сильно затянулась. Ты мне так и не ответил – будет у меня черный пол?

– Будет, – угрюмо ответил Иван.

– Ну вот и славно, – с облегчением произнесла Катя и, осторожно высвободив свою кисть из руки Ивана, встала. – Я еще хочу тебе на кухне кое-что показать. Идем.

Он покорно последовал за ней. В левом боку кололо, затылок онемел. «Надо бы давление измерить, – подумал Иван. – От такого инсульт получить плевое дело».

– Вот тут я хочу плитку, кремовую такую, с прожилками, я видела у одной знакомой. А стены – расписать. Вот здесь – жар-птицы, там – ромашки. – Иван смотрел на Катю, деловито расхаживающую по пятиметровой кухне и оживленно жестикулирующую. «Может быть, она и верно сумасшедшая?» – мелькнуло у него в мозгу. И тут же он подумал: «Какая разница. Будь она хоть трижды безумная, мне ее не разлюбить».

– А кто будет делать ремонт? – громко спросила Катя и сложила руки на груди.

Иван очнулся от своих дум.

– У меня на работе есть хорошие мастера. Договорюсь с ними. А проводку сам поменяю.

– Ура, ура! – Она захлопала в ладоши.

Ивану вдруг неудержимо захотелось уйти из квартиры, пустое, лишенное мебели пространство напоминало ему тюремную камеру. Они находились тут уже больше двух часов.

– Ты что такой кислый? – спросила Катя как ни в чем не бывало. Можно было подумать, что десять минут назад она не стояла на балконе вниз головой, рискуя сорваться.

– Да так, ничего. – Иван натянуто улыбнулся. – Может, уже пойдем отсюда? Я почти все измерил.

– Ну пошли, – согласилась она.

Уже в прихожей, надевая куртку, он снова поймал на себе ее взгляд: внимательный, тревожный и быстрый. И тут же Катя распахнула дверь и выбежала на лестничную клетку.

40

Катино непонятное поведение совершенно выбило Ивана из колеи. Он ни на минуту не мог отключиться от того, чтобы не думать о ее молниеносных сменах настроения, странных взглядах, таинственных телефонных переговорах. Перед глазами его стояла страшная картина: Катя на балконе, свесившись головой вниз, в любое мгновение рискуя сорваться и погибнуть. Ему не с кем было поделиться своими переживаниями: Маша не стала бы даже слушать о его отношениях с Катей, а Семен с головой ушел в свой тайный роман, и отягощать его сейчас рассказами о собственной личной жизни было не слишком удобно.

Иван все ждал, что Катя придет в себя и станет прежней, но с ней продолжали происходить необъяснимые вещи. Она то была ласкова и мила, то вдруг неожиданно бурно реагировала на любое безобидное слово, говорила Ивану резкости, после плакала. Он неизменно утешал ее, она успокаивалась, а потом, позже, он снова видел, как она тайком смотрит на него – в глазах была тоска.

Наконец Иван не выдержал и после работы поехал к Сереге. Тот уже совсем поправился и как раз перед его приходом успел посетить магазин и затариться поллитровкой. Это было как раз то, чего Ивану не хватало всю последнюю неделю. Они наспех соорудили закуску и сели в кухне с задушевным разговором.

Иван поведал Сереге про Катю, рассказав все с самого начала: как искал призрак Лидии, как пришел к ней в квартиру, обнаружил там Катю, стал помогать ей и, наконец, влюбился по уши. Утаил он от Сереги лишь один момент – непонятное несходство призрака Лидии с ее портретом, написанным Катей. Но сейчас, под действием горячительного, это показалось Ивану маловажным. Зато он изложил приятелю во всех деталях то, что произошло после Катиной поездки на дачу, не обойдя вниманием и эпизод с балконом.

Серега слушал, время от времени кидал в рот кусок докторской колбасы и опрокидывал стопку. Он терпеливо дождался, пока Иван закончит свое повествование.

– Ну что я тебе скажу, – Серега поскреб черную щетину на подбородке, – истеричка твоя Катя. У баб это бывает. Моя Люська такой была.

Люськой звали вторую жену Сереги, по его словам, самую любимую, от которой он по глупости ушел к третьей жене, Тамаре, той самой, что впоследствии выгнала его из дому.

– Я тебе точно говорю, даже не парься, – с видом знатока вещал Серега. – У них это все от гормонов. Много гормонов – плохо, мало – тоже плохо. Вот они и злятся, точно голодные комарихи, кровь нашу пьют.

– Это верно, – согласился Иван. – Кровопийцы. Делать-то что? Что ты делал со своей Люськой? – спросил он у Сереги.