Женщина в окне

Я влетаю в холл, несусь вниз по лестнице. Я смогу это сделать, если не буду задумываться. Если не буду думать. Не думать. Размышления ни к чему меня не привели. «Суть умопомешательства в том, Фокс, – любил напоминать мне Уэсли, – что человек снова и снова делает одно и то же, ожидая другого результата». Так что перестань думать и начни действовать.

Конечно, прошло всего три дня с того момента, как я действовала – именно таким образом – и оказалась на больничной койке. Пытаться повторить это – безумие.

Короче, как ни крути, я сумасшедшая. Отлично. Но мне надо знать правду. И я больше не уверена в безопасности своего жилища.

Скользя шлепанцами по полу, я несусь через кухню, огибаю диван. Замечаю на кофейном столике флакон с ативаном. Опрокидываю его, вытряхиваю на ладонь три капсулы, прижимаю ее ко рту. Глотаю. Чувствую себя Алисой, проглотившей снадобье с надписью: «Выпей меня».

Бегу к двери. Опускаюсь на колени, чтобы достать зонт. Встаю, отпираю дверь, распахиваю ее. Теперь я в прихожей, сквозь освинцованное стекло просачивается водянистый свет. Я набираю в грудь воздуха – раз, два – и нажимаю кнопку зонта. Со звуком, напоминающим неожиданный вздох, в сумраке раскрывается купол. Я поднимаю его на уровень глаз, другой рукой нашариваю замок. Фокус в том, чтобы продолжать дышать. Фокус в том, чтобы не останавливаться.

Открываю замок. Следом поворачивается ручка двери. Я зажмуриваюсь и тяну. Глоток прохладного воздуха. Зонт натыкается на косяк двери. Протискиваюсь через дверной проем.

Теперь всю меня обнимает холод. Я торопливо спускаюсь по ступеням. Раз, два, три, четыре. Зонтик проталкивается сквозь воздух, как нос корабля сквозь толщу воды. Не разжимая век, я чувствую боковые струи воздуха.

Мои ноги на что-то натыкаются. Металл. Ворота. Машу рукой, пока не хватаюсь за створку и не отодвигаю ее, затем делаю шаг вперед. Подошвы моих тапок шлепают по бетону. Я на тротуаре. Макушку и лицо покалывают иглы дождя.

Странно – за все месяцы экспериментирования с этой курьезной техникой зонта мне не приходило в голову, как, полагаю, и доктору Филдингу, что можно просто закрыть глаза. Впрочем, думаю, нет смысла блуждать, когда ничего не видишь вокруг. С другой стороны, я ощущаю малейшее изменение атмосферного давления, все мои чувства обострены. Я знаю, что небеса широки и бездонны, как перевернутый океан… но лишь зажмуриваю веки еще плотнее и думаю о своем доме: там мой кабинет, моя кухня, мой диван. Мой кот. Мой компьютер. Мои фотографии.

Поворачиваю налево. На восток.

Иду по тротуару с закрытыми глазами. Мне надо сориентироваться. Придется посмотреть. Я медленно приоткрываю один глаз. Сквозь частокол ресниц просачивается свет.

На миг я замедляю шаг, почти останавливаюсь. Искоса смотрю на крест-накрест заштрихованную внутреннюю поверхность зонта. Четыре черных квадрата, четыре белые линии. Представляю себе, что эти линии кипят энергией, вспучиваются, подобно кардиограмме на мониторе, где пики чередуются с провалами. Сосредоточься. Раз, два, три, четыре.

Приподнимаю зонтик на несколько градусов, потом еще. Вот она – яркая, как луч прожектора, красная, будто сигнал светофора. Алое пальто, темные сапоги, над головой маячит четкий пластиковый полумесяц. Мы с ней как будто на разных концах туннеля – между нами полоса тротуара и над ним стена дождя.

Что мне делать, если она обернется?

Но она не оборачивается. Я опускаю зонт и вновь зажмуриваюсь. Делаю шаг вперед.

Второй шаг. Третий. Четвертый. К тому моменту, когда я спотыкаюсь о трещину в тротуаре, у меня насквозь промокают шлепанцы, тело сотрясается, а по спине струится пот. И я отваживаюсь на второй взгляд. На этот раз я открываю другой глаз и приподнимаю зонт, так что моя цель снова языком пламени вспыхивает впереди. Я бросаю взгляд налево. Школа Святой Димфны, здание из красного кирпича с заколоченными окнами. Поворачиваю голову направо. Пикап таращится на улицу круглыми фарами, мертвенно-бледный свет прорезает сумрак. Я цепенею. Машина проплывает мимо. Я плотно сжимаю веки.

Когда я вновь открываю глаза, пикапа уже нет. И вижу, что женщина впереди тоже исчезла.

Исчезла. Тротуар пуст. В отдалении различаю сквозь легкий туман скопление транспорта на перекрестке.

Туман сгущается, и я понимаю, что это темнеет в глазах. Все вокруг начинает кружиться, все быстрее и быстрее.

Мои колени дергаются, потом подгибаются. Я оседаю на землю. И даже в этом состоянии, в ужасе закатывая глаза, я представляю себя со стороны – как я дрожу в промокшем халате, с прилипшими к спине волосами, с бесполезно выставленным перед собой зонтом. Одинокая фигура на пустынной улице.

Я опускаюсь все ниже и, кажется, погружаюсь в асфальт.

Но…

…она не может исчезнуть. Она не дошла до конца квартала. Я зажмуриваюсь, представляю себе ее спину, волосы, ниспадающие на плечи. Потом вспоминаю Джейн – как она стояла около моей раковины и между ее лопатками струилась длинная коса.

И как только Джейн поворачивается ко мне лицом, колени у меня напрягаются. Чувствую, что халат волочится по тротуару, но я еще не вырубилась.