Женщина в окне

Итан переводит взгляд с моего лица на свою руку и обратно. У меня ком в горле.

– Его я применил на Кэти, – оживленно объясняет он. – Потому что она никак не хотела оставить меня в покое. Я говорил-говорил, просил ее не раз и не два, а она просто… – Качает головой. – Не могла остановиться. – Шмыгает носом. – Вроде вас.

– Но, – хриплю я, – сегодня… ты… – Голос мой замирает.

– Что?

Облизываю губы.

– Ты сказал мне…

– Я много чего говорил вам, чтобы… извините, чтобы вы заткнулись. Простите за невежливость. Вы очень хорошая. Но мне надо было вас угомонить. Чтобы позаботиться кое о чем. – Он беспокойно двигается. – Вы хотели вызвать полицию. А мне нужно было время для… ну, понимаете. Время, чтобы подготовиться.

Замечаю краем глаза какое-то движение – кот вытягивается на кровати. Он смотрит на Итана, жалобно мяукает.

– Этот дикий кот, – говорит Итан. – В детстве мне нравился фильм «Эта дикая кошка»! – Итан улыбается Панчу. – Кстати, похоже, я сломал ему лапу. Мне жаль. – Он размахивает ножом для писем, и лезвие мерцает. – Ваш кот ночью все ходил за мной по дому, и я потерял терпение. К тому же я аллергик, я вам говорил. Не хотелось чиханием вас разбудить. Жаль, вы сейчас не спите.

– Ты действительно приходил сюда ночью?

Он делает шаг в мою сторону, лезвие мерцает в тусклом свете жидким серебром.

– Я прихожу сюда почти каждую ночь.

Чувствую, что у меня перехватывает дыхание.

– Каким образом?

Он вновь улыбается.

– Я взял ключ, когда вы записывали ваш телефонный номер. Я увидел ключ на крючке, когда в первый раз пришел сюда, и потом понял, что вы даже не заметите его отсутствие. Непохоже, что вы им пользуетесь. Я заказал дубликат и потом повесил ключ на место. – Снова улыбка. – Это просто.

Он хихикает, прижав ко рту свободную руку.

– Извините. Мне казалось… Я думал, вы догадались, раз позвали меня сегодня. И не знал, как мне быть. Это было у меня в кармане. – Он снова машет ножом для писем. – Так, на всякий случай. И я изо всех сил вилял и врал. Но вы все это скушали. «У папы плохой характер. О, я так испугался. О-о, мне не разрешают иметь телефон». Вы пороли всякую чепуху. Я уже говорил, вы не великая сердцеведка. Эй! – вдруг восклицает он. – У меня идея: анализируйте меня. Вы ведь хотите узнать о моем детстве? Все хотят узнать о моем детстве.

Я тупо киваю.

– Вам это понравится. Это же мечта, мечта психоаналитика. Кэти, – он с презрением выплевывает это слово, – была ширяльщицей. Шлюха на крэке, и героин в придачу. Героиновая шлюха. Она так и не сказала мне, кто мой отец. Да уж, этой чувихе не стоило рожать. – Он смотрит на нож для писем. – Она начала принимать наркоту, когда мне был год. Так мне сказали родители. Конечно, я почти ничего не помню. То есть мне было пять, когда меня у нее забрали. Но я помню, что часто был голоден. Помню иглы с какой-то дрянью. Помню, ее приятели по поводу и без повода меня поколачивали.

Я молчу.

– Спорю, мой настоящий отец не стал бы этого делать.

Я ничего не говорю.

– Помню, как у одной из ее подруг был передоз. Она умерла прямо у меня на глазах. Это мое первое воспоминание. Мне было четыре.

Опять молчание. Он тихо вздыхает.

– Я совсем отбился от рук. Она то пыталась помочь мне, то начинала воспитывать, но в конце концов совершенно одурела от дряни. Так я попал в систему опеки, и меня взяли мама с папой. – Он пожимает плечами. – Они… угу. Они многое мне дали. – Еще один вздох. – Знаю, что доставлял им уйму беспокойства. Вот почему они забрали меня из школы. А папа потерял работу, потому что я хотел поближе познакомиться с Дженнифер. Он бесился из-за этого, но знаете… – Итан хмурит брови. – В общем, не повезло.

Комната вновь освещается вспышкой молнии. Грохочет гром.