Женщина в озере

– Выставлю с удовольствием! – сказал он. – Только в другой раз приведите с собой кого-нибудь, кто мог бы вас отвезти домой... На тот случай, если не так упадете и что-нибудь себе сломаете.

И вдруг – я не уловил смысла этого поступка – он смачно сплюнул себе под ноги, на ковер. Меня это почему-то поразило. Было такое ощущение, словно слышишь, как красивая, нежная на вид женщина произносит грязную площадную брань.

– До свидания, вы, роскошный клубок мускулов, – сказал я и вышел. Дверь закрылась с трудом.

На тротуаре я остановился и посмотрел на стоявший напротив дом.

Глава 4

Он был большой, но невысокий, его выгоревшие стены отдавали нежно-розовыми пастельными тонами. Оконные рамы были матово-зелеными, крыша выложена грубой зеленой черепицей. Входная дверь находилась в глубокой нише, обрамленной пестрой мозаикой.

Перед домом располагался небольшой цветник. Справа стоял гараж на три автомашины. Его ворота выходили во Двор.

На кирпичном столбике красовалась бронзовая табличка с надписью:

«Элберт С. Элмор, доктор медицины».

Пока я стоял, разглядывая дом, из-за угла появился уже знакомый мне черный «кадиллак». Автомобиль замедлил ход, собираясь, видимо, по широкой дуге свернуть к гаражу. Но водителю помешала моя машина, стоявшая на пути.

Поэтому он проехал до конца улицы и развернулся на пятачке перед решеткой.

Потом медленно вернулся и въехал в свободный бокс гаража.

Худощавый человек в темных очках прошел к дому по боковой дорожке. В руке он нес докторский саквояж. На полпути он опять посмотрел в мою сторону.

Я в это время шел к своей машине. Подойдя к двери, он стал ее отпирать и снова оглянулся.

Я уселся в свой «крайслер» и закурил, раздумывая, не стоит ли попросить кого-нибудь из коллег понаблюдать за Лэвери. Нет, пожалуй, пока это не нужно.

В окне, рядом с дверью, через которую доктор вошел в дом, шевельнулись гардины. Я заметил худую руку и отблеск света на очках. Гардины довольно долго оставались открытыми, потом их задернули.

Я взглянул на дом Лэвери. Отсюда была видна крашеная деревянная лестница, спускавшаяся к черному ходу.

Продолжая разглядывать дом доктора Элмора, я размышлял, в каких они могут быть отношениях. Во всяком случае, знакомы: ведь их дома – единственные в квартале. Но спрашивать доктора бесполезно – врачи привыкли хранить профессиональную тайну. Вряд ли он согласится что-нибудь сообщить.

Я снова посмотрел: гардины опять были отодвинуты. Доктор Элмор стоял у окна и сердито смотрел на меня.

Я высунул руку за дверцу машины и стряхнул пепел с сигареты. Доктор быстро отвернулся и уселся за письменный стол. Перед ним лежал портфель. Он сидел прямо, как свечка, и нервно барабанил пальцами по столу. Его рука потянулась к телефону, тронула его и вдруг отдернулась. Элмор закурил сигарету, резким взмахом руки погасил спичку и, подойдя к окну, опять уставился на меня.

Если все это и заинтересовало меня, то лишь потому, что передо мной был врач. Обычно врачи – наименее любопытные из всех людей. Уже будучи ассистентами, они вынуждены выслушивать столько человеческих секретов, что их потребность в тайнах оказывается удовлетворенной на всю жизнь. Однако доктор Элмор, похоже, сильно мною заинтересовался. При этом он обнаруживал не столько интерес, сколько крайнее раздражение.

Я уж было взялся за ключ зажигания, как дверь дома Лэвери открылась. Я откинулся на сиденье. Лэвери вышел бодрым шагом, посмотрел вдоль улицы и повернул к гаражу. Одет он был так же, только через плечо висело махровое полотенце. Было слышно, как открылась дверь гаража, забормотал запускаемый мотор. Из гаража выехала симпатичная маленькая спортивная машина с открытым верхом. На Лэвери теперь были шикарные солнечные очки в широкой белой оправе. Из выхлопной трубы автомобиля показалось белое облачко, машина промчалась вдоль квартала и скрылась за углом.

Это не представляло для меня особого интереса. Мистер Кристофер Лэвери направлялся на пляж, на берег Тихого океана, чтобы лежать на солнце и позволять девушкам наслаждаться его внешностью.

Меня значительно больше занимал доктор. Теперь он стоял у телефона, ничего не говорил, просто держал трубку у уха, курил и ждал. Потом слегка наклонился, как делают, услышав ответ, прислушался, повесил трубку и что-то записал в блокноте, лежавшем рядом с телефоном. Потом на письменном столе появилась толстая книга, обрез которой был выкрашен в желтый цвет. Раскрыв ее примерно на середине, он бросил быстрые взгляд на мой «крайслер».

Как видно, он нашел то, что искал, наклонился над книгой, и в воздухе над страницами возникла пара торопливых облачков дыма. Доктор снова что-то записал в блокнот, отодвинул книгу и вновь взялся за телефон. Набрав номер, он начал быстро говорить в трубку.