Женщина в озере

Справа от меня находился открытый дверной проем, завешенный зеленой портьерой. По-видимому, он скрывал вход в ванную комнату.

Скрестив руки на груди, женщина откинула голову на спинку качалки. Ее глаза из-под длинных накрашенных ресниц изучали меня. Брови были тонкими, выгнутыми и такими же темными, как волосы. Спокойное замкнутое лицо. Полное таинственности. Оно не выглядело как лицо человека, способного выставлять свои чувства напоказ.

— У меня было совсем другое представление о вас, — сказал я. — По описанию Кингсли.

Ее губы слегка скривились. Она не ответила.

— И по описанию Лэвери, — продолжал я. — Это доказывает, что разные люди говорят на разных языках.

— Для подобных разговоров у меня нет времени, — перебила она. — Что вы хотите знать?

— Он нанял меня, чтобы вас найти. Я старался это сделать. Предполагаю, вам это известно?

— Да, от его секретарши. Она сказала по телефону, что ваша фамилия Марлоу, и описала мне шейный платок.

Я снял платок, свернул его и засунул в карман. Потом сказал:

— Я узнал кое-что о местах ваших остановок. Не очень много. Мне известно, что вы оставили машину в отеле в Сан-Бернардино и встретились там с Лэвери. Я знаю, что вы послали телеграмму из Эль-Пасо. А что вы делали потом?

— Мне ничего от вас не нужно, кроме денег, которые мне послал Кингсли.

Не вижу оснований, почему вас должны интересовать мои дела и пути.

— Не буду спорить с вами по этому поводу, — сказал я. — Вопрос лишь в одном: нужны вам деньги или нет?

— Ну, хорошо. Мы поехали с Лэвери в Эль-Пасо, — начала она усталым голосом. — Тогда я собиралась выйти за него замуж. Поэтому и послала телеграмму. Вы читали телеграмму?

— Да.

— Ну а потом я изменила свои намерения. Попросила Лэвери уехать домой и оставить меня одну. Он устроил мне сцену.

— И уехал один?

— Да. Почему бы нет?

— И что вы делали потом?

— Отправилась в Санта-Барбару и несколько дней провела там. Немного больше недели. Потом в Пасадене. То же самое. Потом в Голливуде. Потом приехала сюда, это все.

— И все это время вы были в одиночестве?

Она немного помедлила, потом сказала:

— Да.

— Без Лэвери? Все время без него?

— После того, как он уехал.

— И какова была ваша цель?

— Что значит, какова цель?

— Зачем вы ездили по этим городам, не давая о себе вестей. Разве вы не знали, что ваш муж в большой тревоге?

— Ах, не говорите о моем муже, — сказала она холодно. — Признаюсь, я не очень ломала над этим голову. Ведь он думал, что я в Мексике. А цель у меня была одна: мне нужно было подумать. Моя жизнь превратилась в безнадежную путаницу. Мне надо было побыть где-нибудь одной и попробовать привести свои мысли в порядок.

— Но вы же до этого провели целый месяц в доме на озере Маленького фавна? Что же вы там не попытались добиться того же порядка?

Она смотрела на свои туфли, потом взглянула на меня и серьезно кивнула.

Волосы упали ей на щеки. Она подняла руку, откинула волосы и потерла висок.

— Я подумала, что мне нужно уехать в новое, незнакомое место, — сказала она. — Не обязательно интересное. Лишь такое, где меня никто не знает. Никаких контактов. Место, где я смогу быть одна.

— Ну и как далеко вы продвинулись?

— Не очень далеко. Но к Деррису Кингсли я не вернусь. А он хочет, чтобы я вернулась?

— Не знаю. А зачем вы приехали сюда? В город, где живет Лэвери!

Она прикусила косточку пальца и посмотрела на меня.

— Я хотела снова его увидеть. Я не могу выкинуть его из головы. Я не люблю его, нет. И все-таки, на особый лад я его, пожалуй, люблю. Но не думаю, чтобы вышла за него замуж. Разве это не сумасшествие?

— Это не сумасшествие. И в этом есть смысл. Но уехать из дома и жить в жалких гостиницах — в этом нет смысла. Ведь вы уже много лет не жили с Кингсли, вели свою собственную жизнь, я правильно понял?

— Но я должна была побыть одна, чтобы все до конца осмыслить, — сказала она с отчаянием и снова укусила себя за палец, на этот раз сильно. — Пожалуйста, отдайте мне деньги и уходите!

— Разумеется. Сейчас. Не было ли какой-нибудь причины, почему вы уехали с озера Маленького фавна именно в тот момент? Например, чего-либо связанного с Мюриэль Чесс?

Она посмотрела изумленно. Но так смотреть умеет каждый.

— Боже мой, о чем вы говорите? Эта глупая маленькая мещанка? Что у меня могло быть с ней общего?

— Я подумал, может быть вы с ней поссорились, из-за Билла?

— Билла? Билла Чесса? — Она выглядела еще более изумленной. Слишком изумленной.

— Билл утверждал, что вы его домогались!

Она откинула голову и расхохотались. Это был какой-то жестяной, ненатуральный смех.

— Боже избави, этот грязный пьяница! — Внезапно ее лицо стало серьезным. — Что случилось? Что означает ваша таинственность?

— Может быть, он и грязный пьяница, — сказал я. — Но полиция считает его к тому же и убийцей. Убийцей своей жены. Ее нашли в озере. Утонула месяц назад!

Она облизнула губы, склонила голову набок и уставилась на меня.

Воцарилось долгое молчание. Влажное дыхание Тихого океана вливалось в комнату.

— Это меня не удивляет, — сказала она наконец. — Значит, этим кончилось!

Они часто ужасно ссорились. Вы думаете, что это как-то связано с моим отъездом?