Женщина в озере

— Точно, сын мой! — сказал Дегамо. Он снизил скорость и свернул на пригородную улицу с симпатичными чистыми домиками, стоявшими в симпатичных чистых садиках. В центре квартала он притормозил и подъехал к тротуару.

Закинув руку за сиденье, он повернулся к Шорти.

— Ты веришь, что этот парень ее убил, Шорти?

— Да, лейтенант, — сказал Шорти сдавленным голосом.

— У тебя есть карманный фонарь?

— Нет.

Я сказал:

— В кармашке левой двери есть фонарь.

Шорти нашел фонарь, загорелся узкий белый луч. Дегамо сказал:

— Погляди-ка на затылок этого парня!

Я слышал дыхание малыша за своей спиной. Он ощупал мой затылок и коснулся шишки. Я невольно застонал. Свет погас, снова тьма улицы вползла в машину. Шорти произнес:

— Выглядит так, словно он получил сильный удар сзади по голове, лейтенант. Я что-то ничего не пойму.

— Такой же кровоподтек есть и у девушки, — сообщил Дегамо. — Он менее заметен, но он есть. Он ударил ее по затылку и оглушил, потом снял с нее одежду и изнасиловал, прежде чем убить. Поэтому царапины так кровоточили. И все было сделано без шума. В этом номере не было телефона. Кто же сообщил об убийстве, Шорти?

— А я откуда знаю, черт побери? Какой-то мужчина позвонил и сказал, что в гостинице «Гренада» в 618 номере убита женщина. Мы как раз искали фотографа, когда вы пришли. Телефонист сказал, что голос был низкий, по-видимому, намеренно искаженный. Фамилии своей мужчина не назвал.

— Ну хорошо, — сказал Дегамо. — Если бы ты совершил убийство, как бы ты поступил?

— Я бы смылся, — сказал Шорти. — Почему нет? Эй, вы! — вдруг заорал он на меня. — Почему вы не убежали?

Я не ответил. Дегамо произнес тихо:

— Ты бы не полез через окно ванной, на высоте шести этажей, в ванную соседнего номера, в котором, может быть, спят люди? Ты не стал бы выдавать себя за жильца соседнего номера и не стал бы звонить в полицию, а? Ты воспользовался бы выигрышем во времени и не стал бы понапрасну рисковать, а, Шорти?

— Думаю, что нет, — ответил Шорти осторожно. — Думаю, что я не стал бы звонить. Но сексуальные преступники делают порой странные вещи, лейтенант. Они ненормальные люди, факт. А у этого парня, наверное, был сообщник, а потом тот его оглушил, чтобы все свалить на него одного.

— Только не говори, что ты сам это придумал, — ухмыльнулся Дегамо. — Мы здесь сидим и ломаем себе головы, а человек, который знает ответы на все вопросы, сидит рядом и молчит! — Он повернул голову ко мне. — Что вы там делали?

— Не могу вспомнить, — сказал я. — Удар по голове отбил у меня всю память.

— Мы вам поможем вспомнить, — сказал Дегамо. — Мы отвезем вас в горы, недалеко отсюда, там вы сможете без помехи полюбоваться звездами и спокойно восстановить все в памяти. Вы очень скоро все вспомните.

— Вы не должны так говорить, лейтенант! — вмешался Шорти. — Почему бы нам не вернуться в ратушу и не сыграть эту игру по всем правилам?

— К черту правила! — заявил Дегамо. — Мне нравится этот парень. Я хочу иметь с ним спокойный, долгий разговор. Надо только быть с ним поласковей. А то он очень застенчив!

— В таких делах я не участвую, — заявил Шорти.

— Нет? А чего же ты хочешь, Шорти?

— Я хочу вернуться в ратушу.

— Любителей прогулок нельзя удерживать, малыш. Пройдешься пешком?

Шорти помолчал, потом сказал:

— Согласен. Охотно пройдусь. — Он открыл дверцу машины и вышел. — Я думаю, вы понимаете, что я подам обо всем этом рапорт, лейтенант.

— Хорошо, сын мой, — сказал Дегамо. — Скажи Уэбберу, что я о нем справлялся. В следующий раз, когда он будет устраивать званый вечер, пусть не забудет поставить прибор и для меня.

— Я не понимаю ваших намеков, — сказал маленький полицейский. Он захлопнул дверцу машины. Дегамо дал газ и уже в конце квартала достиг скорости в сорок миль. Еще через квартал — в пятьдесят. На бульваре он поехал помедленней и повернул на восток. Он больше не превышал разрешенной скорости. Нам встретилась пара машин, но в остальном царило холодное молчание раннего утра. Вскоре мы выехали за черту города.

— Ну, что ж, приступайте к вашей исповеди, — заговорил Дегамо. — Возможно, она на что-нибудь сгодится.

Машина преодолела долгий подъем, потом снова покатилась вниз. Здесь бульвар превращался в подобие парка. Мы проезжали мимо госпиталя ветеранов.

Большие тройные канделябры перед входом из-за утреннего тумана были окружены светящимися венчиками. Я заговорил:

— Сегодня вечером ко мне в квартиру пришел Кингсли и сказал, что его жена звонила по телефону. Она просила срочно прислать ей денег. Кингсли поручил мне отвезти конверт, а также помочь ей, если она находится в затруднительном положении. Правда, мой собственный план действий был немного иным. Кингсли сообщил ей, как она сможет меня узнать. Я должен был появиться в «Павлиньем погребке» на Восьмой авеню, угол Аргуэлло-стрит, через пятнадцать минут после полного часа.

Дегамо медленно сказал:

— И вы решили воспользоваться случаем и допросить ее, а? — Он немного поднял руки, но потом снова опустил их на баранку.