Женщина в песках

Ветер сорвал с его лица полотенце. Краем глаза он увидел блестевший золотом гребень дюны. Плавно поднимавшийся склон доходил до этой золотой линии и резко обрывался в тень. В таком построении пространства было что-то невыразимо напряженное, и мужчина даже содрогнулся от переполнившей его тоски по людям. (Да, ландшафт и в самом деле романтический! Именно такой ландшафт привлекает в последнее время молодых туристов… Надежные акции… Как опытный человек могу полностью гарантировать будущее развитие этого района… Но прежде всего нужна реклама! Без рекламы даже мухи не прилетят… Не знать — все равно что не иметь. Владеть драгоценным камнем и зарыть его в землю. Так что же делать?.. Поручить умелому фотографу наготовить художественные открытки. В старые времена художественные открытки изготовлялись уже после того, как достопримечательное место становилось широко известным… Здесь несколько образцов, посмотрите их, пожалуйста). Бедный продавец открыток собирался расставить ловушки другим и сам попал в ловушку, а потом заболел и умер. Правда, он не был особым ловкачом… Наверное, возлагал огромные надежды на здешние места и вложил в дело все свои средства… В чем же истинная сущность этой прелести?.. Может быть, она в физической гармонии и точности, которой обладает природа, или, наоборот, — в безжалостном сопротивлении природы попыткам человека познать ее.

До вчерашнего дня его буквально тошнило при одной мысли об этом пейзаже. И он думал со злобой, что яма и вправду — вполне подходящее место для такого мошенника, как тот открыточник.

Но к чему, думая о жизни в яме и о пейзаже, противопоставлять одно другому? Красивый пейзаж не обязательно должен быть великодушен к человеку.

Наконец, и его основная идея рассматривать песок как отрицание стабильности не так уж безумна. Движение одной восьмой миллиметра. Мир, где существование — цепь состояний… Другими словами, прелесть его принадлежит смерти. Прелесть смерти, великолепие огромной разрушительной силы песка, оставленные им развалины… Нет, постой. Так можно попасть впросак, если ему скажут, что именно поэтому он схватил и не выпускает из рук билет в оба конца. Фильмы о диких зверях, о войне так правдивы, что могут даже довести до сердечного припадка, но выходишь из кино — и снаружи тебя ждет сегодняшний день, продолжение вчерашнего. В этом их прелесть… Где найдется дурак, который пойдет в кино, захватив винтовку, заряженную настоящими патронами?.. кто может приспособиться к жизни в пустыне? Некоторые виды мышей, которые вместо воды пьют собственную мочу, насекомые, питающиеся тухлым мясом, да еще, пожалуй, кочевники, которым известно о существовании билета лишь в один конец. Если с самого начала быть уверенным, что билет всегда в один конец, то можно спокойно жить, не делая бесплодных попыток ползти, прижавшись к песку, точно устрица к скале. А ведь эти кочевники даже наименование свое изменили и называются теперь скотоводами…

Да, следовало бы, пожалуй, обо всем этом рассказать женщине… Спеть ей песню, неважно, если немного и переврал бы мотив, песню песков, не имеющую ничего общего с билетом в оба конца… В лучшем случае он был бы не больше чем жалким подражателем этакому сердцееду, пытающемуся поймать женщину на крючок, наживленный другой, особой жизнью. С ног до головы засыпанный песком, не в силах пошевелиться, он похож на кошку, посаженную в бумажный мешок.

Внезапно гребень дюны погас… Все вокруг погрузилось в темноту. В какой-то миг ветер утих, и тогда, набрав новые силы, возвратился туман. Может быть, поэтому так стремительно и зашло солнце.

…Ну, теперь в путь.

Нужно пройти всю деревню до того, как переносчики корзин приступят к работе. Остается еще около часа. Для большей безопасности, скажем, минут сорок пять. Мыс, как бы охватывая деревню, делает глубокий изгиб и доходит до залива, что к востоку от деревни. Поэтому через нее проходит лишь одна узенькая дорога. Но там уже кончаются отвесные скалы, громоздившиеся на мысе, они сглаживаются и сменяются невысокими песчаными дюнами. Оставив по правую руку мелькающие сквозь дымку огни деревни и продолжая двигаться прямо, попадешь именно в это место. Расстояние… километра два. Там кончается деревня, кое-где попадаются поля земляничного ореха, снова песок и никакого жилья. А когда перевалишь через холм, можно идти по дороге. Это укатанная глинистая дорога, и если бежать по ней изо всех сил, то минут через пятнадцать будешь на шоссе. А там уже все в порядке. Там и автобусы ходят, и люди нормальные.

У него остается тридцать минут, чтобы пройти деревню. Идти по песку четыре километра в час нелегко. И даже не столько потому, что вязнут ноги, сколько из-за ненужных усилий, которые приходится делать, когда ступаешь. А если бежишь, то еще больше сил тратишь попусту. Лучше всего, пожалуй, идти широким шагом. Но, высасывая силы, песок как бы в награду за это поглощает звук шагов. Идти же, не опасаясь шума шагов, — в этом тоже есть свои преимущества. Да, именно преимущества.