Женщина, вернувшаяся с холода

– Поклялся, что передал весь материал, копии, что были, уничтожил. Он согласился, что с нами лучше жить в мире. Более того, Круглов изъявил желание сотрудничать с нами. За определенное вознаграждение, естественно.

– Это обсудим позже. Я сейчас занят. Приедешь, зайдешь, как освобожусь.

– Да, Максим Григорьевич.

– Все! Больше никому отвечать не буду, – бросил телефон в ящик стола Роксенов.

– Настолько важен разговор со мной?

– Да. На, прочти.

Председатель совета директоров передал Бестужеву газету, открыв ее на развороте, где была напечатана статья.

Сергей внешне безразлично и спокойно прочитал ее, затем вернул газету Роксенову.

– Что скажешь? – спросил тот.

– Обычное стремление «желтой» прессы раскрутить скандал, – пожал плечами Бестужев.

– Да нет, все гораздо серьезней.

– Это касается меня или моих служебных обязанностей?

– Не касалось бы, Сережа, если данную статью не заказала бы депутат Московской городской думы Бестужева Лариса Константиновна, насколько мне известно, твоя супруга.

– Вот как?

– Ты ничего не знал об этом?

– О чем, об этом, Максим Григорьевич?

– О статье!

– Нет! В последнее время наши отношения испортились, и мы почти не общаемся.

– Ты, конечно, извини, твоя личная жизнь – это твоя личная жизнь, но… с чем связано ухудшение ваших отношений? Нет, если не хочешь, не отвечай, просто мне это важно знать.

– Наши отношения никак не связаны с моей работой. Это все, что я могу сказать. Впрочем, не все. Скажу еще, что Лариса никогда не стала бы что-либо делать, не имея на то серьезных оснований. Она – честный и порядочный человек, и наводить на других напраслину не в ее стиле. Лариса, видимо, получила от кого-то, кому безоговорочно доверяет, компрометирующую компанию информацию и решила дать ей ход.

– Значит, ты считаешь, что в статье изложена правда? Раз не в правилах Ларисы Константиновны наводить напраслину на людей, как ты выразился, следовательно, она уверена в том, что мы могли и незаконную сделку провернуть, и молодого парня убить, так?

– Я не могу знать, в чем она уверена, в чем нет. Я сказал, что если Лариса пошла на раскрутку дела, то основания для этого у нее были.

– И ты разделяешь ее позицию?

– А какое отношение это имеет к моей службе? У Ларисы своя работа, у меня своя. У нее свое мнение, у меня свое. Какова бы ни была ее позиция, что бы она ни делала дальше, я по-прежнему буду добросовестно исполнять условия контракта и защищать вас.

– Благодарю. Другого ответа я от тебя не ожидал. Но как нам работать вместе, когда твоя супруга выступает против меня? Ты же не станешь защищать меня от собственной жены?

– Повторяю. Я выполню условия контракта при любых обстоятельствах. Если вы считаете, что это невозможно, то вправе в одностороннем порядке расторгнуть контракт и уволить меня.

– Нет, Сергей, я не стану увольнять тебя. А чтобы ты поверил мне, я расскажу тебе всю правду по этому делу.

– Зачем, Максим Григорьевич? В этом нет никакой необходимости. Или ваш рассказ больше предназначен моей супруге?

– И для Ларисы Константиновны тоже, чего уж тут душой кривить.

– Хорошо. Я готов выслушать вас.

Роксенов прошел к сейфу, достал из него папку, положил на стол и сел в кресло:

– Все началось с пожаров двухлетней давности. Ты, по известной причине, не в курсе того, что творилось здесь.

– Да, в том году я оказался в плену.

– Мне известна твоя печальная история, но я продолжу…

Говорил Роксенов минут двадцать. Бестужев внешне спокойно, но внимательно слушал своего начальника.

– И тогда, Сергей, оформив все необходимые документы, мы занялись продажей горелого леса. В этой папке все разрешающие документы. К смерти же парня, который, заметь, довольно продолжительное время наблюдал за вывозкой древесины, компания не имеет никакого отношения. По факту гибели Леонида Колонцова проводилось следствие, и дело было закрыто за отсутствием состава преступления. Парень погиб случайно, но кто-то очень желает представить все в ином виде.

– Конкуренты? – спросил Бестужев.

– Скорее кто-нибудь из родственников. Знаешь, как бывает: умирает человек в больнице от неизлечимой болезни, а родственники все равно винят врачей. Или, что тебе ближе, на войне погибают солдаты, это неизбежно, но в их смерти родители винят командиров. Я служил срочную, Сергей. В Венгрии. С восемьдесят третьего по восемьдесят пятый, сержантом. И когда летел на дембель, командование части поручило мне доставить в Союз цинк с телом погибшего солдата. Так в селе, куда мы доставили гроб, его мать от горя набросилась на меня, сорвала погоны, разорвала китель, крича: «Верни мне сына!» А я стоял и ничего не мог поделать. Как говорится, без вины виноватый. Думаю, что и в случае с Колонцовым та же история.

– Возможно, – задумчиво проговорил Бестужев.

– Ты мне веришь, Сергей?

– Не знаю, не буду вас обманывать.