Женщина-ветер

Ее звали Мила. Она приехала в красном, на пуговицах, открытом платье, соломенной шляпе. Пол-лица ее закрывали темные очки. Секретарша у Марка была лихая, не так-то просто было у нее что-то спросить, такая отбреет кого угодно. Особенно какого-нибудь стажера, торчащего на лестничной клетке. Я с Милой встречалась и раньше, но в тот раз она показалась мне настоящей принцессой. К тому же у нее была такая улыбка, что даже у меня поднялось настроение. Мы накормили ее отбивными, я своими дрожащими руками приготовила ей салат, после чего в спальне, где мы с ней остались вдвоем, она решительно сняла с себя платье, достала из пакета другое, желтое, в белую полоску, белоснежную бейсболку и легкие туфли (вот что значит человек подготовился!), помогла мне переодеться в свою одежду и со словами: «Ни пуха», проводила меня до самой двери. В передней мы с Марком обнялись, он повторил, чтобы я ждала его возле метро в условленном месте, и я, нахлобучив на голову итальянскую широкополую шляпу с красной лентой и нацепив на нос очки, вышла из квартиры и вызвала лифт. Я спиной чувствовала чье-то присутствие на лестнице, но меня так никто и не окликнул. Должно быть, на этот раз я ошиблась. С прямой спиной, словно я проглотила аршин, я вышла из подъезда, прошлась немного до дороги, потом остановила машину и доехала до метро, всего каких-нибудь несколько минут. Нырнула в него и растворилась в толпе, где сняла шляпу, сунула ее в приготовленный заранее пакет. Если кто-то и следил за мной, то лучшего ориентира, чем огромная шляпа, и придумать было невозможно. Сначала я проехала несколько остановок в противоположную от той, куда я направлялась, сторону, чтобы сбить преследователей. Не скажу, что это была паранойя. Это был страх перед реальной опасностью быть схваченной и доставленной в прокуратуру. И уже неважно, для чего именно – для допроса или просто душевной беседы на тему, может ли быть дружба между девочками и мальчиками. Даже само слово «прокуратура» вызывало во мне чувство, похожее на все признаки тяжелого инфекционного заболевания: ломота во всем теле, мигрень, сухость во рту, высокая температура, шевеление волос на голове, озноб… Вот разве что сыпи не было.

Вышла из электрички, перешла на другую сторону и покатила уже на встречу с Марком.

Увидела его в толпе, возле чугунной решетки садика, и сразу успокоилась. Мой адвокат со мной, чего мне еще надо?

– Марк, ты придумал, куда меня везти?

– Мы поедем сейчас на дачу одного моего знакомого. Красивый дом в бору, тишина, вокруг только пять или шесть дач. Место очень тихое. Я буду приезжать к тебе, привозить продукты и все необходимое.

– А что ты скажешь следователю?

– Ничего.

– Но у нас же свадьба через два дня!

– Вот именно! Скажу, что ты занята приготовлениями к свадьбе и что если у него есть к тебе вопросы, то пусть он подождет, пока мы не поженимся. Нельзя же отменять свадьбу из-за каких-то его догадок или показаний ненадежного свидетеля.

– Марк, а как же Беатрисс?

– Ее похороны состоятся через четыре дня, Белла.

Я подумала о том, что его желание, чтобы Беатрисс не присутствовала на свадьбе, теперь будет выполнено уже по не зависящим ни от кого обстоятельствам. Она не сможет прийти. Она, моя лучшая подруга, которая всегда мечтала побывать на моей свадьбе, ушла из жизни накануне моего праздника… Почему? Что заставило ее так поступить? Я знала, что ответ кроется в голубом конверте, но я пока не решалась показать его Марку… Еще не время…

Марк держал в руках мою дорожную сумку. Мы отправились с ним ловить такси. Я с трудом представляла себе, что он будет отвечать следователю, когда мое исчезновение станет очевидным. На половине пути позвонила Мила, сказала, что ее никто не остановил, ни о чем не спросил, что она спокойно вышла из дома и отправилась в офис. Марк поблагодарил ее, и я в свою очередь тоже.

Машина долго мчалась по шоссе и наконец свернула на мягкую лесную дорогу. Солнце золотыми полосками ложилось на озабоченное лицо Марка; чтобы в салоне было посвежее, я открыла окно и слегка высунулась, вдыхая крепкий запах прогретой за день хвои.

– Еще пятьсот метров – и поворот, – рассеянно сказал Марк, внимательно поглядывая по сторонам.

Я всю дорогу молчала, испытывая с недавнего времени страх перед случайными водителями. Это они поначалу кажутся такими нейтральными, ни в чем не заинтересованными, а в самый ответственный момент сквозь пресное лицо вечно недовольного жизнью водителя проступает дьявольская рожа самого главного свидетеля. Ну как, как могло такое случиться, что у водителя, которого мы с Беатрисс остановили, чтобы добраться до ее дома, где-то по соседству от нее живет какой-то там родственник?.. Неужели людям больше делать нечего, как интересоваться чужими делами? И кто бы мог подумать, что у него такая превосходная зрительная память, что он мог дать мой точный словесный портрет?! Мне положительно не везло.