Женщина во тьме

– Смотри, – сказал ты.

И я увидела, что кроватка пуста.

– Ты ушла и никому ничего не сказала. Родители сюда не приходили, ведь они не знали, что тебя нет. Ребенок заболел, а ты его бросила. – При этих словах твое лицо исказилось гневом. – Наш сын умер. Его убила ты. – От ужаса у меня внутри все оборвалось, не осталось ничего, кроме безумной, все выжигающей боли. – Тебе лучше уйти. А то я позвоню в полицию и расскажу, что ты натворила. Уходи.

Этот дом превратился в дом-убийцу еще до того, как Хупер убил здесь Эвансов. И виной тому была я.

Саре я сказала, что детей у меня нет. Но у меня есть сын. Я только думала, что его нет.

Я добежала до конца коридора. Не во сне, а наяву. Там есть дверь. Другая дверь, и она открыта. И кроватка. Пустая, потому что ребенок умер. Нежное тельце, пахнувшее детской присыпкой, шелковые темные волосики, пухлые ручки, беззубая улыбка, розовые десны… Нет, мой ребенок жив. Жив! Я не оставила его на погибель. Это Патрик украл моего малыша и отдал неизвестно кому.

Глава 39

Сара и Патрик, 1998 год

– Ты правда не против?

Он уже в пиджаке, одной рукой держится за ручку двери. Никакой это не вопрос, Патрик знает, что отказать ему я не могу. Конечно, его деловая встреча гораздо важнее моей учебы. И потом, если бы не подвела нянька, не бросила ребенка без предупреждения, Патрик никогда бы не попросил меня о помощи.

– Конечно. Пока ты не найдешь другую няню, которой сможешь доверять, я побуду с Джо. А учебу потом наверстаю.

Малыш спит у меня на руках, ему что-то снится, на розовых щечках подрагивают длинные черные ресницы.

Патрик наклоняется, целует меня, и от воспоминаний о прошлой ночи по телу пробегает сладкая дрожь.

– Спасибо, – шепчет он и уходит.

Джо спит еще целый час, а я все это время просто смотрю на ребенка. Разглядывала ли я раньше маленьких детей так близко? Может быть, только в детстве, когда видела соседских малышей. У Джо такие крохотные ноготки, пухлые растопыренные пальчики; ручки и ножки в складках, «перевязочках», и очень нежная кожа. Каждый раз, проходя мимо, не могу удержаться и беру его на руки, глажу по головке, целую в щечку.

Прошло два месяца, и Патрик сказал, что малыш меня уже узнает. И правда, увидев меня, он всегда радуется и так широко улыбается, что мое сердце тает от умиления. Он такой красивый, даже Патрик не такой красивый, как Джо. Интересно, как выглядела его мать? Я просила показать ее фотографию, но у Патрика ее нет. Жаль. Что он скажет сыну, когда тот вырастет и станет расспрашивать о матери?