Женщины

Я взял бутылку и запулил в темноту. Затем швырнул еще несколько. Клевая толпа – все до единой поймали. Затем одна выскользнула у меня из руки и взлетела в воздух. Я слышал, как она разбилась. Все, хватит, решил я. Я уже представлял, как подают в суд: раздробленный череп. Осталось 20 бутылок.

– Так, остальные – мои!

– Вы читать всю ночь будете?

– Я пить всю ночь буду… Аплодисменты, свист, отрыжка…

– АХ ТЫ ЕБАНЫЙ ГОВНА ШМАТ! – завопил какой-то парень.

– Спасибо, тетушка Тилли, – ответил я.

Я сел, поправил микрофон и начал первый стих. Стало тихо. Теперь я – на арене наедине с быком. Страшновато. Но я же сам написал эти стихи. Я читал их вслух. Лучше начинать с легкого, с издевательского. Я закончил, и стены содрогнулись. Во время аплодисментов четверо или пятеро подрались. Мне должно повезти. Надо только продержаться.

Их нельзя недооценивать, но в жопу их целовать тоже нельзя. Надо достичь какого-то плацдарма посередине.

Я почитал еще стихов, попил пива. Я напивался сильнее. Слова становилось труднее читать. Я пропускал строки, ронял стихи на пол. Потом перестал и просто сидел на сцене и пил.

– Мне нравится, – сказал я им, – вы платите, чтоб посмотреть, как я пью.

Я напрягся и прочел еще несколько стихотворений. Наконец озвучил пару неприличных и закруглился.

– Все, хватит, – сказал я.

Они заорали, требуя добавки.

Парни с бойни, парни из «Сиэрз-Роубака», все парни со всех складов, где я работал и пацаном, и мужиком, никогда бы не поверили.

В кабинете нас ждало еще больше кира и несколько жирных косяков-бомбовозов. Марти набрал по интеркому номер и спросил насчет сборов.

Тэмми, не отрываясь, смотрела на него.

– Ты мне не нравишься, – сказала она. – Мне твои глаза совсем не нравятся.

– Оставь в покое его глаза, – сказал я. – Давай заберем деньги и поедем.

Марти выписал чек и протянул мне.

– Вот, – сказал он, – двести долларов…

– Двести долларов! – заорала на него Тэмми. – Ах ты гниль сучья!

Я прочитал чек.

– Он шутит, – сказал я ей, – успокойся. Она меня проигнорировала.

– Двести долларов, – говорила она Марти, – ах ты поганый…

– Тэмми, – сказал я, – там четыреста долларов…

– Подпиши чек, – сказал Марти, – и я дам тебе наличкой.

– Я там довольно сильно надралась, – сказала мне Тэмми, – и спросила у одного парня: «Можно, я своим телом обопрусь на ваше?» Тот говорит: «Ладно».

Я расписался, и Марти выдал мне пачку банкнот. Я засунул их в карман.

– Слушай, Марти, мы, наверное, уже пойдем.

– Я ненавижу твои глаза, – сказала ему Тэмми.

– А может, останешься и поболтаем? – спросил меня Марти.

– Нет, пора идти. Тэмми встала.

– Мне надо в дамскую комнату. Она ушла.

Мы с Марти остались сидеть. Прошло десять минут. Марти встал и сказал:

– Подожди, я сейчас вернусь.

Я сидел и ждал, 5 минут, 10 минут. Потом черным ходом вышел из кабинета на улицу. Добрел до стоянки и уселся в «фольксваген». Прошло пятнадцать минут, 20, 25.

Даю ей еще 5 минут и уезжаю, решил я.

Тут как раз в переулок из задней двери вышли Марти и Тэмми.

Марти показал ей:

– Вон он.

Тэмми подошла. Одежда у нее вся была смята и перекручена. Тэмми забралась на заднее сиденье и свернулась калачиком.

На шоссе я раза 2–3 потерялся. Наконец подъехал к нашему дворику. Разбудил Тэмми. Она вышла из машины, взбежала по лестнице к себе и хлопнула дверью.

68

Стояла ночь среды, 12.30, и мне было очень херово. Болел живот, но мне удалось как-то удержать внутри несколько бутылок пива. Тэмми сидела со мной и вроде бы сочувствовала. Дэнси осталась у бабушки.

Даже несмотря на то, что я болел, казалось, все же настали хорошие времена – просто два человека вместе.

В дверь постучали. Я открыл. Там стоял брат Тэмми Джей с еще одним молодым человеком – Филбертом, маленьким пуэрториканцем. Они сели, и я выдал каждому по пиву.

– Пошли порнуху смотреть, – сказал Джей.

Филберт просто сидел, и все. У него были черные, тщательно подстриженные усики, на лице – до крайности мало выражения. Он вообще ничего не излучал. Мне приходили в голову такие определения, как пустой, деревянный, мертвый и так далее.

– Почему ты ничего не скажешь, Филберт? – спросила Тэмми.

Тот и рта не раскрыл.

Я встал, сходил к кухонной раковине и проблевался. Потом вернулся и опять сел. Открыл новое пиво. Терпеть не могу, когда пиво в желудке не задерживается. Я просто-напросто пил слишком много дней и ночей подряд. Нужно отдохнуть. И выпить. Просто пива. А то можно подумать, что я уже и пива в себе не удержу. Я сделал долгий глоток.

Пиву не хотелось оставаться внутри. Я пошел в ванную. Тэмми постучалась:

– Хэнк, у тебя все в порядке?

Я прополоскал рот и открыл дверь.

– Я просто болею, и все.

– Ты хочешь, чтобы я от них избавилась?

– Конечно.

Она вернулась к ним.

– Слушайте, парни, может, ко мне поднимемся? Такого я не ожидал.

Тэмми забыла заплатить за свет, или же ей не хотелось, и теперь они устроились там при свечах. Она прихватила с собой квинту коктейля «Маргарита», которую мы с ней купили.

Я сидел и пил в одиночестве. Следующее пиво внутри задержалось.

Я слышал, как они наверху разговаривают.