Женщины Абсолюта

С потерей мужа домашний очаг Кришнабаи в Бомбее, естественно, развалился, и старший брат ее мужа, доктор К. Рама Рао, заведующий госпиталем в Белгауме, предложил ей с детьми поселиться под его крышей. Когда бы не был упомянут ее деверь, Кришнабаи говорила о большой нежности, любви и заботе, c которой он и его жена присматривали за ней и ее детьми, пока они оставались в их семье. Но досада и печаль, одолевавшие ее, сделали ее видение жизни крайне отвратительным. Она потеряла интерес ко всему и желала встретить свой конец. Никакая доброта не могла примирить ее с жизнью, на которую она была обречена. Несмотря на то, что она получила от святого посвящение в мантрам еще до того, как ей исполнилось шестнадцать лет, ей никак не удавалось обрести покой ума. Из ее полного пренебрежения телом и безразличия к миру было очевидно, что ум ее бушует. Вскоре ее деверя перевели из Белгаума в Малсирас. Там, спустя год страданий, она решила посетить известного святого Сиддхарудха Хубли Свами. Она направилась в Хубли и оставалась в матхе Свами четыре месяца. В то время она безостановочно повторяла имя Бога и предавалась самозабвенному служению в матхе. Она также получила от Свами посвящение в Шива-мантру.

Контакт с махатмой и постоянное памятование Бога привнесли изменения в ее взгляды на жизнь. С тех пор она более не желала расстаться с телом, но ею овладело сильное желание освободить свой ум от всех земных страстей, чтобы всю свою физическую энергию посвятить служению Богу и людям. Одной из ее молитв стала: «О Господи, полностью износи мое тело в усердном служении всему».

Во время проживания в Сиддхарудха-матхе она в некоторой мере достигла успокоения, но не получила того совершенного покоя, за который боролась. Однако пребывание в матхе подвигло Кришнабаи следовать суровой самодисциплине. Когда она вернулась в дом деверя в Малсирасе, ее еда и сон были сведены к минимуму, а джапа продолжалась постоянно. Она также черпала духовную поддержку из изучения писаний известных святых Махараштры, но облегчения такое чтение не приносило. Деверя ее вновь перевели в Сирши, где она продолжила с удвоенной силой и упорством садхану, начатую в Малсирасе. За ее детьми с нежностью и заботой ухаживали доктор со своей женой. Так минуло два года, и доктор должен был двинуться дальше, в Европу, для специального обучения курсу хирургии, а его семья с Кришнабаи и ее детьми вернулись в Касарагод, где все поселились в доме свекра доктора, государственного пенсионера, осевшего там.

Сюда Кришнабаи вновь принесла дух крайнего бесстрастия, усиливавшегося день ото дня ее неуклонным намерением и стремлением реализовать Бога – абсолютный Покой, абсолютную Свободу. Спустя несколько дней после прибытия, услышав об ашраме, обосновавшемся у подножия холма неподалеку от города, она с друзьями направилась на даршан к садху, проживавшему там. Кришнабаи даже сейчас вспоминает, как с приближением к ашраму чувствовала необычайные экстаз и экзальтацию: она, долгие годы не смеявшаяся, не могла сдерживать взрывы смеха, наполненного необъяснимой радостью. В тот момент, когда она вошла в ашрам, она пережила покой и недвижимость ума, незнакомые ей до сих пор. В последующие дни беседы с садху утвердили в ней это состояние и добавили внутренней радости.

Садху, чье имя было Рамдас, был не кто иной, как автор сего короткого очерка ее жизни. К месту ли здесь слово Рамдаса о том впечатлении, которое эта божественная душа произвела на него при первом появлении в ашраме? Рамдас увидел Кришнабаи как само воплощение света, чистоты и милости. Она выглядела столь сияющей в своем величии, что казалась настоящей богиней, сошедшей с небес.

После ее первого визита в ашрам она стала приходить почти каждый день и молча выполнять все работы, такие как подметание полов, ношение воды, стирка и т. п. Божественное Имя Рама не сходило с ее уст. Очень часто, занимаясь каким-нибудь делом, она теряла сознание тела и сидела или стояла молча, неподвижная и поглощенная минута за минутой. Вечером, когда подходило время уходить, если она была в бессознательном состоянии, Рамдасу приходилось выводить ее из него. Ее уважение и любовь к Рамдасу были просто неописуемы. Умом она полностью смешала свою жизнь с его и, более того, стремилась посвятить ему всю свою физическую активность, так чтобы быть сонастроенной и объединенной с ним во всех отношениях.

III. Созревание во Всеобъемлющее Материнство