Женщины Девятой улицы. Том 3

Вскоре после этого Госдепартамент США оповестил мир о смерти в Париже американской гражданки, разместив в прессе сообщение следующего содержания:

Джоан Митчелл, 67 лет

Скончалась в 0:50 30 октября 1992 года по естественным причинам, кремирована.

Сведения о поездках за границу / проживании за границей с родственниками или друзьями:

Имя: таковые отсутствуют[1047]

Последнее было неправдой. У Джоан была Жизель; была творческая молодежь, которую она привечала; были старые друзья, которые любили ее; были ее верные собаки и ее творчество. И все же сухую формулировку «таковые отсутствуют», выбранную чиновником, который ее не знал, можно назвать на удивление поэтически проницательной. На протяжении всей жизни Джоан делала все возможное, чтобы оттолкнуть от себя людей своим поведением, которое с возрастом становилось все более странным.

Перед самой смертью, обсуждая похоронные планы с подругой, Джоан попросила ее предложить людям на поминальной службе на миг задуматься об одной самой-самой ужасной вещи, которую она им сделала, и простить ее. «Озираясь вокруг, я видел людей, которые в буквальном смысле считали про себя: раз, два, три», — написал Ирвинг Сэндлер, вспоминая о той службе[1048].

И все же какую бы боль ни причиняла Джоан себе и тем, кто ее окружал, она отталкивала от себя людей не из простой прихоти. Именно эта отстраненность позволяла ей выживать и добиваться успеха в живописи. Без нее она не смогла бы оставить после себя такие красоты и богатства.

Согласно завещанию через год после ее смерти был создан благотворительный некоммерческий фонд Джоан Митчелл; его цель заключалась в сохранении ее творческого наследия и поддержке художников и различных организаций посредством грантов. В последние десятилетия к этому добавились программы помощи художникам пожилого возраста в деле управления их наследием.

* * *

Всего в 31 год, не пробыв профессиональным художником и десяти лет, в январе 1960-го, Хелен Франкенталер была удостоена чести ретроспективной выставки. Еврейский музей в Нью-Йорке выставил 19 ее картин, написанных в 1950-е годы, а Фрэнк О’Хара составил текст для каталога. Эта выставка во всех отношениях стала для Хелен поворотным моментом; работы, представленные в трех залах музея, наглядно демонстрировали, как далеко продвинулась молодая женщина, появившаяся на сцене сразу после Беннингтонского колледжа, и какую революцию в живописи она произвела[1049].

Рецензии на выставку были неоднозначными и тоже весьма красноречивыми; они в полной мере отображали, с каким огромным противодействием суждено столкнуться этой художнице в ближайшие десятилетия, по мере роста ее известности. Авторы рецензий размышляли не столько о творчестве самой Хелен, сколько о том, как изменилось отношение мира искусства к женщине-художнику, а также об обиде, назревавшей в местной художественной среде по поводу раздутой, по мнению некоторых, значимости Мазервеллов.

Критик из Art International Барбара Батлер безбожно сократила длинный и всеобъемлющий текст каталога, написанный Фрэнком, до четырех слов: в ее рецензии описание живописи Хелен свелось к одной фразе: «Сладость в стиле Ватто»[1050]. ArtNews повел себя не менее пренебрежительно, побудив своими действиями друга Хелен Б. Фридмана незамедлительно ответить письмом на «бесчестный» отзыв, в котором ее работы сравнивали с картинками из психодиагностического теста Роршаха. «Я готов высказывать малопопулярную точку зрения и побиться об заклад, что написавший это критик не любит Хелен по причинам, совершенно не связанным с ее творчеством», — написал он[1051].

В начале 1960-х годов женщин-художниц подвергали критике особого рода. Рецензенты уже не просто поносили и дискредитировали их творчество, они нападали и на них лично. «В настоящее время в Нью-Йорке проживает довольно нарядно одетая группа художниц, но они по большей части удачно замужем и живут жизнью более-менее стабильной и упорядоченной», — заявляла Элеонора Мунро в статье о Хелен, опубликованной в ArtNews[1052].

Джейн Фрейлихер ответила на это резкой критикой «антропологического подхода к искусствоведению», но ее гневное письмо не могло остановить бурю критики[1053]. С открытием каждой выставки художнице, подобной Хелен, приходилось готовиться к рецензиям не только на свои картины, но и на саму себя. «Как же жаль, — писала тогда Хелен соратнице по художественной и социальной деятельности Грейс, — что мы, замужние, шикарные, законопослушные, буржуазные женщины, не можем отнести себя к истинной американской богеме, как другие представительницы нашего пола!»[1054]