Женщины Древнего Рима

Однако эту точку зрения, уже за сто лет до Непота, отказывалась принять молодежь. В 129 году до н. э., в последний год своей жизни, Сципион Эмилиан, оплот старого порядка, рассказал римлянам о своем горьком опыте. Когда он отказался поверить, что юношей и девушек из хороших семей видели с музыкальными инструментами в руках в компании артистов, знаменитых своим безнравственным поведением, его отвели в школу танцев, где его взору предстали пятьсот девушек и мальчиков, включая одного юношу, который танцевал с кастаньетами. Этот танец, по мнению Сципиона, «постеснялся бы исполнить и раб, который не имеет никакого понятия о нравственности». А ведь юноша был сыном человека, которого хотели назначить на очень важный пост.

В последнем веке существования республики был достигнут компромисс. Танцы были разрешены, но только не в общественных местах; и они не должны были выходить за рамки приличий. Печально знаменитая Семпрония была проклята Саллюстом не за песни и танцы, а за то, что пела и танцевала как профессионал. В третьей книге «Искусства любви» Овидий рекомендовал молодым женщинам петь и играть на музыкальных инструментах, а Статий в I веке н. э., увидев, как его падчерица танцует, решил, что это придает ей особое очарование. Закон не запрещал танцы, если их исполняли дома и если они не выходили за рамки приличий. Танцы устраивались для членов семьи и гостей; очень часто сами гости просили хозяев станцевать. Тримальхион, вероятно, был очень недоволен, что никто из гостей не попросил его жену станцевать для них, ведь ей этого очень хотелось; однако не надо думать, что в таком доме ее танец отличался бы сдержанностью и утонченностью.

«Ионические движения», которые разучивали взрослые девушки и которые вызывали сильное негодование Горация, были, очевидно, более смелыми, чем танцы, считавшиеся в то время допустимыми. Гораций утверждал, что подобные «движения – это первый шаг к моральному падению; сегодня танцы – завтра измена мужу». Тем не менее, когда танцевала Теренция, жена его покровителя Мецена, Гораций не возмущался, поскольку она исполняла не сольный и не парный танец, а танцевала в составе хора, причем церковного. Да и мог бы ее танец считаться неприличным, если дети обоего пола пели песню, написанную самим Горацием?

Кроме весталок самостоятельно управлять своей собственностью могли только женщины, которые, по законам Августа, родили трех, а в Италии (или в самом Риме, если они были отпущенниками) – четырех детей. За пределами Италии надо было обзавестись пятью детьми. Таким женщинам и их мужьям присваивалось почетное звание продуктивных родителей. Женщины, вышедшие замуж в результате той или иной примитивной брачной церемонии, полностью зависели от своих мужей (en manu) и, будучи их женами, не имели никакой собственности. Женщина, вступавшая в свободный брак (если, по законам Августа, она не приобрела независимости как многодетная мать), находилась под властью своего отца. После его смерти она получала опекуна (тутора) – это был человек, которого называл ее отец в завещании. Если же он этого не сделал, то она могла подать прошение, чтобы им стал кто-то из ее родственников или человек, назначенный магистратом. Женщина, находившаяся в браке en manu, став вдовой, тоже получала тутора, назначенного ей мужем или, с его согласия, выбранного ею самой. Женщина не могла стать опекуншей даже своих собственных детей.

Таково было, по закону, положение женщины в конце республиканского и начале императорского периода. Однако женщина фактически была совершенно независима, поскольку опекуны обычно не принимали своих обязанностей всерьез; если тутор надоедал вдове, ей был достаточно подать прошение претору, чтобы его заменили на кого-нибудь более подходящего. Если же ей требовалась реальная помощь в сложных жизненных обстоятельствах, то она сама просила назначить ей администратора или «куратора».

Женщина, имевшая собственность, могла передать ее в управление своему мужу, который обязан был отчитываться перед ней о доходах, или же управлять ею сама, с помощью своих собственных агентов и рабов. Такую независимость женщин очень не одобрял Катон Старший. Собственность подобного рода, завещанная Цециной ее второму мужу, стала предметом в деле, в котором Цицерон в 69 году до н. э. защищал права этой женщины. А с конца I века н. э. до нас дошла эпиграмма Марциала, в которой он предупреждал мужа остерегаться «зубастой акулы» – агента его жены и, как предполагал Марциал, по совместительству ее любовника. Это была одна из слабостей красавчика агента; второй была его лживость.

В руках женщин из императорской семьи, должно быть, находилась очень крупная собственность. Мы можем судить о размере личного штата слуг Ливии по количеству урн с прахом ее рабов и отпущенников, которые были обнаружены в колумбарии на Аппиевой дороге. Бур, закончивший свою жизнь префектом гвардии, был когда-то ее агентом.