Женщины Древнего Рима

1 мая 305 года Диоклетиан, как и Сулла в свое время, удивил мир, отрекшись от власти и убедив второго Августа, Максимиана, последовать его примеру, что тот и сделал, но весьма неохотно. Причина отречения, вероятно, была та же самая, что и у Суллы, – сильное ухудшение здоровья. Диоклетиану было пятьдесят девять, и он прожил в отставке еще девять лет. К тому времени был уже построен великолепный дворец в Сплите. Он поселился там и принялся выращивать капусту. Максимиан удалился на свою виллу в Лукании.

Новыми Августами стали Констант и Галерий (зять Диоклетиана); Цезарями – Максимин Дайя (племянник и приемный сын Галерия) и Север. Чуть больше года спустя Констант, подавивший в Британии восстание Карауса, умер в Йорке, и войска, находившиеся в Британии, провозгласили своим императором Константина. Галерий воспринял эти известия без особой радости, но признал его Цезарем. После этого несколько лет в империи царили беспорядки, и Максимиан, вернувшийся к политической жизни, решил, что приобретет влиятельного союзника, если привяжет к себе Константина, женив его на своей дочери Фаусте. И Константин, которому было тогда девятнадцать лет, оказался в 307 году в той же самой ситуации, что и его отец четырнадцать лет назад. Ему пришлось расстаться со своей наложницей Минервиной, которая подарила ему очаровательного малыша Криспа, и жениться на Флавии Максиме Фаусте, младшей дочери императора Максимиана и сестре Максентия. Свадьбу сыграли в Арле в начале 307 года, и до нас дошел панегирик, написанный, очевидно, по этому поводу. В нем говорится о почетном состоянии брака и о необходимости детей, которые, повзрослев, станут солдатами. Панегирик написан в том стиле, который вполне одобрили бы цензор Метелл Македонский и император Август. Автор высокопарно восхваляет жениха, и льстивые обороты этой части панегирика превосходят лишь высказывания об отце невесты. О самой невесте почти не упоминается. Но удивляться тут нечему – что можно сказать о девочке девяти лет?

Она не дотянула трех лет до обычного возраста, в котором римские девушки выходили замуж. Однако императорам разрешалось не соблюдать правил, которым подчинялись обычные люди; к тому же Константин и Фауста были уже обручены в детстве. В честь этого даже была написана картина, изображавшая жениха и невесту, которая висела во дворце Максимиана в Аквилее. Свадьба должна была состояться в любом случае; ее просто отложили на несколько лет. Так оно, очевидно, и было.

Прошло некоторое время, и у них родился первый ребенок. Всего Фауста родила мужу трех сыновей: Константина II, Констанция и Констанса.

Действуя, вероятно, по наущению своей матери, которая была убежденной язычницей, Галерий убедил Диоклетиана подписать в 303 году указы о преследовании христиан – Диоклетиан сделал это весьма неохотно. Вскоре после этого он ушел в отставку, а Галерий стал Августом. Его жена Валерия получила титул Августа – «sacratissima ac pissima Augusta, materque castrorum». В 311 году, незадолго до смерти, Галерий отменил эти указы, издав «Закон о веротерпимости»; в империи было четыре женщины, искренне сочувствовавшие христианству (если, конечно, они уже сами не обратились в Христову веру), которые почувствовали огромное облегчение: Фауста, Елена, Приска и Валерия. Это был, вероятно, последний момент счастья, который пережили эти женщины, ибо после этого на них обрушились невыносимые страдания, которые, по словам историка Гиббона, вполне могли бы стать темой для трагедии.

На одре смерти в 311 году – которая, как у Суллы и Ирода, была ужасна и потому описана историками весьма кратко, – Галерий поручил Лицинию, ставшему в 308 году вторым Августом империи, заботу о своей жене и сыне. Они, к несчастью, ему не доверяли и обратились за покровительством к Максимину Дайе, ставшему Цезарем в 305 году. Мальчик Кандидиан, попавший в руки Лициния, сначала был принят как родной, а потом изгнан.

В борьбе за личную власть, которая разрушила систему управления империей, созданную Диоклетианом, Максимин, приняв у себя убитую горем вдову Галерия, решил, что для достижения своих целей ему надо развестись с женой и жениться на ней. «Это дикое животное воспламенилось страстью. Дама еще носила черные одежды и оплакивала мужа. Он умолял ее отдать ему свою руку, решив, если она согласится, избавиться от своей жены. Валерия, ничего не скрывая, дала ему единственно возможный ответ. Пока она носит траур, она не может даже думать о новом браке, ведь пепел ее мужа, его дяди[22], еще не успел остыть. А с его стороны чудовищно разводиться с женой, которая была ему верна. Точно так же, без сомнения, он со временем поступит и с ней». Но в предложении Максимина, по мнению Лактанта, было больше политики, чем жажды обладания.