Женщины души моей (ЛП)

Ответ: Мне столько лет, что теперь мне трудно вспомнить то, что произошло вчера.

Дядя Рамон, мой отчим, был блестящим человеком с активной жизненной позицией, пока не оставил свою должность директора Дипломатической академии Чили. Он был очень общительным, его окружали десятки друзей, но и они со временем заметно состарились или умерли. Умерли и все его братья, и единственная дочь. В последние дни его жизни — он достиг почтенного возраста ста двух лет — его сопровождала Панчита, на ту пору сильно вымотанная плохим настроением своего супруга и предпочитавшая остаться вдовой. За ним ухаживали несколько женщин, заботящихся о нём как об орхидее в оранжерее.

«Моя самая большая ошибка — выйти на пенсию. Мне было восемьдесят лет, но это всего лишь цифра, я бы смог проработать ещё лет десять», — как-то раз он мне признался. Я не хотела ему напоминать, что уже в восемьдесят лет он не мог без посторонней помощи завязать шнурки, хотя согласна, что медленное угасание дяди совпало с его выходом на пенсию.

Этот пример укрепил моё решение оставаться активной как можно дольше, задействовать при жизни всё — вплоть до последней клетки мозга и последней искры души и таким способом, чтобы, когда я умру, совсем ничего не осталось. Уходить на пенсию я не собираюсь, я намереваюсь несколько перестроиться. И я не думаю предпочитать рассудительность. По словам Джулии Чайлд, знаменитой шеф-повара, её секрет долголетия — красное вино и джин. В отличие от Джулии мои крайности несколько иного плана, и я от них не откажусь. Мама говорила, что единственное, о чём люди жалеют в старости, — это ещё не совершённые грехи и так и не купленные вещи.

Если меня не одолеет слабоумие (вообще-то не свойственное членам моей семьи долгожителей), я не думаю становиться пассивной старухой, которая будет общаться лишь с одной-двумя собаками. Это ужасающее зрелище, хотя, как говорит Ямпольски, человеку не нужно жить в страхе. Я готовлюсь к будущему. С возрастом и недостатки, и достоинства лишь обостряются. Это неправда, что с возрастом естественно приходит и мудрость, скорее наоборот, пожилые люди почти всегда сходят с ума. Если мы стремимся быть мудрыми, то следует тренироваться с юных лет. Пока я смогу себе позволить, я буду забираться вверх по лестнице на чердак, где буду продолжать что-нибудь писать и таким способом, за сочинением историй, проводить свои дни. Если мне это удастся, старость на меня не нападёт.

В Соединённых Штатах общество согласно закону устанавливает порог старости в шестьдесят шесть лет, когда мы, люди, имеем право на получение пенсии. В этом возрасте большинство выходит на пенсию, у женщин появляются седые пряди (не стоит с этим спешить искусственно), а мужчины прибегают к виагре, чтобы реализовать свои фантазии (какой ужас!). Честно говоря, процесс старения начинается с самого рождения, и каждый человек переживает его по-своему. Во многом это связано с культурой. На женщину лет за пятьдесят никто не обратит внимания в Лас-Вегасе, но в Париже такая особа может быть ещё очень привлекательной. Мужчина за семьдесят лет может быть и стариком в какой-то отдалённой деревне, но в бухте Сан-Франциско, где я сейчас живу, дедушки группами катаются на велосипедах, что было бы достойно похвалы, если бы они не надевали шорты светящихся цветов.

Нам докучает необходимость различных диет и физических упражнений, чтобы стареть планомерно. Это имеет место, но не нужно обобщать. Спортивным человеком я никогда не была, поэтому сейчас нет никаких причин убивать себя спортивными тренировками в зале. Я поддерживаю себя в форме, прогуливаясь с собаками до ближайшего кафе, где выпиваю чашку капучино. Мои родители прожили здоровыми почти век, и я никогда не видела их потеющими на тренировках в спортзале или ограничивающими себя в еде. Они выпивали бокал-два вина за столом и по коктейлю вечером. Родители кушали сливки, сливочное масло, красное мясо, яйца, кофе, десерты и употребляли все виды запрещённых углеводов, но в умеренном количестве; они не полнели, а о холестерине даже и не слышали.

Родители любили друг друга и заботились друг о друге до последнего момента своей великолепной жизни — такое бывает очень редко. Последний этап жизни, как правило, трагичный, поскольку общество не готово иметь дело с долгожителями. Какими бы продуманными ни были наши планы, обычно не хватает средств, чтобы довести их до конца. Последние шесть лет жизни — самые дорогие, болезненные и в основном проходят в одиночестве; это годы зависимости от окружающих и, слишком уж часто такое происходит, одновременно и время нищеты. В прошлом семья — лучше сказать женщины, члены семьи, — заботились о пожилых, но конкретно здесь и, судя по своему ближайшему окружению, такое практически отсутствует. Дома тесные, денег мало, работа и ритм жизни многое требуют от человека, и в довершении всего слишком долго живут бабушки и дедушки.