Женщины Флетчера

Проклиная про себя нескончаемый дождь, Джонас решительно шагал вдоль побережья в сопровождении Маккея и еще одного из своих людей. Впереди виднелись лачуги и палатки Скид-роуд.

Джонас ни минуты не надеялся найти здесь Рэйчел. Но мало что из происходящего в Сиэтле не становилось мгновенно известно всем и каждому в этой имеющей дурную репутацию его части; здесь часто можно было получить весьма важные сведения за стакан виски. Инстинктивно Джонас, в качестве отправной точки своих поисков, избрал салун, где он всего неделю назад,– но какой же долгой она казалась теперь,– встретил и нанял Маккиннона. И когда Джонас увидел шлюху, с которой Маккиннон выпивал в тот вечер, он понял, что удача ему улыбнулась.

Все произошло так просто, что Джонас был почти разочарован: хотя действительно отчаянно стремился найти Рэйчел, ему доставлял удовольствие также и сам процесс преодоления препятствий. Кроме того, он без особой радости услышал, что молодая женщина с фиалковыми глазами, назвавшаяся дочерью Маккиннона, была здесь не далее как вчера вечером, одна, и задавала множество вопросов.

– Я даже знаю, где она живет,– сообщила проститутка с довольной ухмылкой.

Джонас испытал раздражение, облегчение и одновременно был поражен, узнав, что Рэйчел до сих пор надеется найти своего отца.

– Адрес? – требовательно спросил он.

– А что я с этого буду иметь? – парировала женщина.

«Вот сука»,– подумал Джонас, но вытащил бумажник и достал оттуда впечатляющего достоинства купюру.

– Говори.

Она выхватила деньги у него из рук с жадностью, которая в соединении с исходящей от шлюхи вонью едва не вызвала у Джонаса приступ рвоты.

– Она остановилась у Каннингем, на Сидер-стрит. Джонас круто повернулся, чуть не столкнувшись с Маккеем и вторым своим спутником, которые стояли возле самых дверей салуна и наблюдали за происходящим.

– Найдите мне коляску,– приказал он таким тоном, что их вялые лица мгновенно напряглись, и подручные Джонаса наперегонки бросились выполнять распоряжение.

Короткие, похожие на обрубки пальцы дернули Джонаса за рукав.

– Я могла бы вас поразвлечь, пока вы ждете,– медленно и многозначительно произнесла проститутка, которой он только что заплатил.

Высвободив руку, Джонас с отвращением отряхнул рукав.

– Я скорее согласился бы съесть слизняка, – бросил он сквозь зубы и вышел на улицу, в туман и морось.

Шлюха отпустила ему вслед неприличное словцо и сопроводила его визгливой бранью в адрес всяких разнаряженных господ, которым не понять, что такое настоящая женщина, даже когда она стоит перед ними.

Джонас выслушал эту тираду с удивительным для него спокойствием. Ему была нужна только одна женщина; и уж она-то была «настоящей» – такой же настоящий, как дождь, который лил сейчас ему на голову и затекал за шиворот.

Маккей и его приспешник вернулись с наемной коляской и лошадью в рекордно короткий срок и не могли скрыть своего восторга, когда Джонас разрешил им провести вечер так, как им вздумается. Они едва не убили друг друга в своем стремлении одновременно протиснуться в дверь этого вонючего салуна.

Взбираясь на сиденье коляски и беря в руки поводья. Джонас усмехнулся. Возможно, сегодня вечером этой проститутке удастся-таки заняться своим ремеслом.

Найти Сидер-стрит оказалось легко, как и дом Каннингем. Перед ним, на ветке одной из цветущих вишен, висело внушительных размеров объявление о сдаче внаем комнат.

Джонас остановил коляску позади экипажа, имеющего почти столь же респектабельный вид, как и тот, который он оставил в Провиденсе. Его присутствие обеспокоило Джонаса, хотя он не мог понять почему; но это ощущение было мимолетным, и он тут же забыл о нем. Спрыгнув на землю, Джонас быстро направился по выстланной сосновыми досками дорожке к дому.

Он решительно повернул ручку звонка и замер, сцепив руки за спиной и считая мгновенья в нетерпеливом ожидании. Но в этот день ему явно везло. Когда дверь отворилась, на пороге стояла сама Рэйчел, вытаращив на Джонаса опухшие, красные от слез глаза. Джонаса охватило страстное желание прикоснуться к девушке, но он был слишком осторожен, чтобы вот так, сразу, открыть ей всю глубину своей страсти. Его голос прозвучал обманчиво беззаботно и шутливо:

– Привет, ежик. Пикник был замечательный, жаль, что ты не осталась до конца.

Рэйчел попыталась что-то сказать, но очаровательно смутилась, отчего ее фиалковые глаза потемнели, а тени под ними углубились. И тут случилось невероятное: она слабо вскрикнула и обвила руками шею Джонаса.

Если до этого он еще сколько-нибудь сомневался, что находится у нее в плену, то в этот миг все его сомнения рассеялись. В огне охвативших его эмоций Джонас притянул Рэйчел к себе и крепко сжал в объятиях. Она тут же опомнилась, отстранилась и повела его в дом. Ее прелестный подбородок, смутно вырисовывающийся в полумраке прихожей, чуть подрагивал.

– О Джонас,– прошептала она.– Вы ведь простите меня за то, что я так бросила вас тогда? Я не подумала...

Джонас дотронулся до ее щеки, надеясь, что рука его дрожит меньше, чем голос.

– Вы прощены. Почему вы плакали?