Женщины и мужчины

Это Перепелкин к тому рассказал, что такие новости и были главными в его жизни. Книжный мир существовал отдельно, речи по телевизору отдельно, школьные и родительские нравоучения отдельно, а вот Вовкины приключения и Нинкина грудь — это было главным.

Кстати, до Нинкиной груди Перепелкин все-таки добрался. Вечером в кустах. Помял он ее сначала через лифчик, потом без лифчика. Нинка была не против. Молчала и даже закрывала лицо руками — типа стеснялась. А Перепелкин мял грудь и думал, что это ему уже надоело, надо бы прекратить, но вдруг она обидится. Но тут Нинка и ляпнула:

— И что это вас всех туда как магнитом тянет!

Ага, вот тут Перепелкин и завелся. Кого это всех? И сколько у тебя таких было? Я, может, с чистой душой, а ты…

Нинка сказала что-то про козлов, застегнула кофточку и ушла.

Юрка потом объяснил Перепелкину, что надо было делать дальше, но к этому он еще не был готов. Хотелось чего-то чистого. Слово любовь во дворе не приветствовалось, и Перепелкин это думал про себя.

Район на район

Жил Перепелкин тогда на юге Москвы. Были такие острова хрущевских пятиэтажек, которые обрастали белыми девятиэтажными домами. «Пятиэтажники» долго были хозяевами района. Во-первых, старожилы, во-вторых, «девятиэтажники» были хлюпики и лопухи. В школу они ходили через район пятиэтажек и были полностью в их власти. Мишка-боксер придумал брать с одного такого хлюпика по рублю в день. Просто за проход по территории. Где хлюпик доставал этот рубль, Мишку не волновало. Хлюпик иногда пытался пробираться домой окольными путями, но тогда Мишка назначал ему штраф и ставил небольшой синяк под глазом. Хлюпик учился во вторую смену, и его путь проходил мимо лавочки, где в это время тусовалась Мишкина компания. Перепелкин видел, как он сворачивал с дорожки, подходил к Мишке и совал ему в руку мятый рубль.

— Молодец! — говорил Мишка. — Теперь, если что, то ты сразу ко мне! Любого положу и скажу, что он так с утра лежит!

Но через какое-то время «девятиэтажники» перезнакомились, сколотили свою компанию и лафа «пятиэтажников» кончилась — все стали перемещаться группами. Даже хлюпик стал ходить в окружении каких-то лбов и перестал платить Мишке.

Однажды Мишку здорово побили. Даже не побили, а порезали ножом лицо. Когда Мишка вышел из больницы, то он сначала грозился всех «девятиэтажиков» закопать под клумбой, но потом как-то угомонился и стал реже появляться во дворе.

Спорт и портвейн

Спортом во дворе увлекались все: составы московских футбольных команд знали наизусть. У каждого игрока была кличка, которая отражала его поведение на поле и в жизни. Перепелкин тоже играл в футбол. Был в их районе какой-то пустырь, где собирались что-то построить, но или забыли, или передумали. Они там играли в футбол, выясняли отношения и пили портвейн. Портвейн был дешевым и противным, но после выпитого стакана мир становился лучше, появлялись неведомые силы, и всех тянуло на подвиги. Это кончалось неторопливой прогулкой по одной из улиц, где редкие прохожие старались не приближаться к любителям портвейна.

Попытка первой любви Перепелкина

Да… спорт, портвейн… А все-таки девчонки были на первом месте. И странное чувство, что проходит какое-то важное время, нельзя его упускать, надо торопиться.

Перепелкин с Юркой и Вовкой сходили в Парк Горького на каток и познакомились с тремя девчонками. У приятелей потом ничего не сложилось, а Катя дала Перепелкину правильный телефон, и он смог ей дозвониться. Катя была крупной, черноволосой, яркой. Перепелкин представлял, как целует ее пухлые губы, и ему от этого становилось тепло и радостно.

— Привет! — ответила Катя по телефону.

— А я боялся, что ты дашь неправильный номер, чтобы я отвязался.

— Нет, ты мне понравился, и я решила не врать.

У Перепелкина застучало сердце.

— И ты мне тоже очень понравилась, я о тебе сегодня полдня думал.

— И что придумал?

— Решил тебя в театр пригласить!

— Ого! И в какой?

— В Театр Сатиры!

— Ну, давай! Я там ни разу не была, приобщусь к культуре.

В театре они сидели рядом, и Перепелкин видел, что Кате скучно. Она была в обтягивающем коротком черном платье и толстых черных колготках, которые она почти непрерывно поглаживала на коленях. После первого отделения они решили уйти, чтобы просто погулять. Было тепло, шел мелкий мокрый снег, они шли по Садовому кольцу и молчали. Перепелкин не знал, о чем говорить со своей новой подругой. На все вопросы Катя отвечала кратко и с непонятным смешком. Перепелкин попытался обнять ее за плечи, но так идти было неудобно и они пошли рядом, взявшись за руки.

— Поехали на Каширку! — вдруг предложила Катя. — У меня там сестра живет, там тоже можно погулять, а то тут машины шумят.

На Каширке Катя потащила Перепелкина в подъезд высокого дома, они зашли в лифт и поднялись на самый верхний этаж.

— Надо было конфет купить для твоей сестры, — промямлил Перепелкин.

— Не надо, — сказала Катя, когда они вышли из лифта. — Я тут знаю укромное местечко, пошли.