Женщины и мужчины

— Это мне все от родителей досталось, — сказала она, перехватив мой блуждающий взгляд. — Когда у меня появится богатый муж, то все это заменю.

Она показала рукой на белые стенные шкафчики, на эмалированную раковину, на мусорное ведро, на кромке которого сидел большой рыжий таракан и спокойно шевелил усами. Она тоже увидела таракана, но не сделала и шагу, чтобы прогнать его.

— Тараканов тоже будет богатый муж травить? — поинтересовался я.

— У меня для мужа целая программа разработана! Тараканы — это мелочи, нужно крышу на даче менять, вот это посерьезнее будет. Кстати, ты умеешь менять шифер на крышах?

Теоретически я знал, как это делать, но отрицательно покачал головой. Мне вдруг захотелось уйти из этой квартиры и поскорее оказаться в своей комнатушке в большом кирпичном доме около гостиницы «Спутник».

Она налила чай в высокую белую чашку, вынула из холодильника розетку с малиновым вареньем, отрезала ломтики российского сыра, положила их на маленькое блюдце с золотой каймой, и поставила передо мной.

— Хлеба у меня нет.

Она села на стул напротив и стала смотреть на мои руки.

— Я никогда не буду богатым, — сказал я, размешивая варенье в чашке. — И проблемы с тараканами, шкафчиками и шифером ты будешь решать не со мной.

— Я знаю и никогда не выйду за тебя замуж. И не потому, что ты бедный. Я бы могла тебя сделать богатым, но вижу, что тебе не интересны мои шкафчики, мой шифер и мои тараканы. И еще тебе не интересны мои любимые писатели, а значит, тебе не интересна я. Тебе будет скучно со мной, а мне с тобой.

Я допил чай и взял ее за руки. Пальцы у нее были холодные, я попытался их согреть, но почувствовал, как леденеют мои ладони.

— Не пытайся меня согревать! — улыбнулась она. — Для этого я сама должна немного оттаять, но сейчас я этого не хочу.

— Мне уйти? — спросил я.

— Обычно мужчины всегда решают это сами.

И я ушел. Ушел, чтобы никогда не видеть ее, забыть ее ледяные пальцы и таракана на кромке мусорного ведра.

… — Ты слышишь меня? — спросила она и приблизила свое лицо почти вплотную к моему.

Я с удивлением заметил, что она приоткрыла рот и облизала губы, будто готовя их для поцелуя. Исходящий из ее глаз свет стал тускнеть, вскоре я уже не мог отличить ее зрачки от радужек. Мутная луна светила сквозь тучи, я видел только черные пятна посреди ее глаз, которые казались немного таинственными, но уже не такими страшными.

— У тебя глаза светились! — сказал я.

— Я знаю. Это от полной луны, я ловлю ее свет, а он не хочет держаться во мне, — она говорила так же размеренно и равнодушно, как будто рассказывала мне биографию очередного писателя. — Ты не бойся, в остальном я нормальная женщина, ты даже можешь поцеловать меня.

Она коснулась влажными губами моей щеки. Я почувствовал, что ее губы были теплые и очень мягкие.

— Поедем ко мне! — прошептала она мне на ухо. — Мы столько знакомы, а ты меня боишься, как мальчишка.

Я с удивлением смотрел на нее. Все это было очень странным. Странным был ее утренний звонок, когда она сказала, что хочет поужинать со мной в ресторане. Странным был ее выбор этого дешевого ресторана в Лужниках. Странным было ее поведение в ресторане, когда она пила бокал за бокалом шампанское, запивая его вином из другого бокала. Странным было ее желание посидеть на лавочке и посмотреть на луну.

Я взял ее за руку и почувствовал необычную теплоту.

— Ты оттаяла?

— Это ненадолго! — сказала она и встала. — Пошли быстрее ловить такси.

— Почему ты так торопишься?

— Луна падает!

Луна и правда опустилась ниже и уже почти касалась верхушек деревьев, растущих на аллее.

— Ты оттаиваешь только когда полная луна? — догадался я.

— Не говори глупости. Ты начитался не тех книг. Как может мертвая луна кого-то оттаять?

Я сидел и смотрел на нее. Она всегда была красива, а сейчас, когда луна вдруг опять показалась из-за туч, она стала невыносимо прекрасной! Светлые волосы длинными локонами легли на плечи, бледное лицо светилось, выделяя огромные темные глаза. Ее платье, казалось, впитало в себя цвет черной августовской ночи, нежный свет луны, переливы теней от деревьев, запахи ночных цветов и свежесть ветра. Я смотрел на нее и понимал, что она сейчас уйдет, и я больше ее не увижу. Она с укором смотрела на меня, но я не мог идти за ней, я был другой и никогда не стану таким, как она. И дело не в шифере и не в кухонных шкафчиках. И даже не в том, что я не мог собирать лунный свет. Я просто не знал, как буду отогревать ее пальцы, если вдруг она не захочет их оттаивать, не мог представить нас вместе, и она это поняла. Я видел, что она уходит по шуршащему гравию, звуки ее шагов становились все тише. Вот она дошла до поворота, и тут мне показалось, что она стала подниматься над землей. Внезапный порыв ветра прижал к ней платье, растрепал волосы, потом налетел какой-то странный вихрь, закружил вокруг нее листья, мусор, мелкие камни. Все это устремилось длинным изогнутым конусом туда, где яркое лунное пятно падало в листву далеких деревьев. И она исчезла.