Женщины, которые любят слишком сильно

Знаете, на этих собраниях я научилась смеяться над вещами, которые раньше воспринимала очень серьезно — например, над попытками изменить другого человека и управлять его жизнью. Я слушала женщин, рассказывавших о том, как тяжело им было позаботиться о себе вместо того, чтобы уделять все свое внимание партнерам-алкоголикам. Это было справедливо и по отношению ко мне. Я не имела понятия об условиях, необходимых для моего счастья. Я всегда считала, что стану счастливой, как только у Робби «все образуется». В «Ал-Аноне» я познакомилась с прекрасными людьми, чьи Партнеры так и не отказались от спиртного. Эти люди научились жить собственной жизнью, а не решать чужие проблемы. Но я также слышала от них, насколько тяжело им было отказаться от старой привычки заботиться обо всем. Слушая их исповеди о том, как им удалось справиться со своим одиночеством и опустошенностью, я смогла найти выход и для себя. Я научилась не жалеть себя и быть благодарной судьбе за то, что у меня есть. Вскоре я уже не плакала целыми часами. Я обнаружила, что у меня много свободного времени, и потому устроилась на сдельную работу. Это тоже было полезно. Мне стало нравиться что-то делать ради себя. Через некоторое время мы с Робби поговорили о возможности снова жить вместе. Я умирала от желания немедленно вернуться к семье, но его поручитель посоветовал мне немного подождать. Жена поручителя посоветовала мне то же самое. Тогда я не понимала их, но люди в «А.А.» и «Ал-Аноне» были согласны с ними, в итоге мы решили повременить. Теперь я понимаю, почему это было необходимо. Мне нужно было сначала найти себя, а потом уже возвращаться к Робби.

Сперва я чувствовала себя до того опустошенной, словно во мне гулял ветер, но с каждым самостоятельным решением эта пустота понемногу заполнялась. Я должна была узнать, кто я такая: что мне нравится, что не нравится, чего я хочу для себя и для своей жизни. Я могла выяснить это лишь в одиночестве, когда рядом не было человека, о котором приходилось думать и заботиться. Я всегда предпочитала управлять чужой жизнью, а не жить своей собственной.

Когда мы задумались о возвращении к совместной жизни, я заметила, что стала звонить Робби по любому поводу. Мне хотелось встретиться с ним и подробно обсудить все детали наших будущих отношений. Я чувствовала, что во время каждой телефонной беседы мое «я» отступает на задний план, поэтому когда мне нужно было с кем-то поговорить, я шла на собрание или звонила женщинам из «Ал-Анона». Это походило на самопожертвование, но я знала, что мне следует учиться позволять событиям развиваться свободно, а не вмешиваться самой в их ход и не пытаться все изменить по своему усмотрению. Возможно, мне было еще труднее оставить Робби в покое, чем ему — отказаться от алкоголя. Но я знала, что должна это сделать, иначе я бы снова втянулась в старую роль. Даже забавно: я поняла, что пока мне не понравится жить в одиночестве, я не буду готова вернуться к мужу.

Примерно через год мы с Робби и мальчиками снова стали жить вместе. Он с самого начала не хотел разводиться со мной, хотя теперь я не могу понять, почему — ведь я постоянно навязывала ему и сыновьям свою волю. Как бы то ни было, я выздоравливаю. Я предоставляю им право решать за себя, и они отвечают мне взаимностью. Мальчики ходят в «Алатин», Робби — в «А.А.», а я в «Ал-Анон». Думаю, теперь наши отношения стали гораздо более здоровыми, чем когда-либо раньше. Каждый из нас стал жить собственной жизнью.

К истории Дженис можно добавить очень немногое. Ее огромная потребность быть нужной, иметь возле себя слабого, неполноценного мужчину и управлять жизнью этого мужчины являлась способом отрицания внутренней пустоты, появившейся еще в детстве. Уже было сказано, что дети из неблагополучных семей считают себя ответственными за семейные проблемы, а также за их решение. Существуют три основных способа, посредством которых дети пытаются «спасти» свою семью: быть незаметными, быть плохими или быть хорошими.

Быть незаметным означает никогда ни о чем не спрашивать, никогда не доставлять хлопот, не выдвигать никаких требований. Ребенок, принимающий эту роль, тщательно избегает риска увеличить напряжение в семье, которая и без того живет в условиях стресса. Он остается в своей комнате или сливается с обстановкой; он говорит очень мало, и его слова не располагают к дальнейшему общению. В школе он учится ни хорошо, ни плохо, о нем там вообще редко вспоминают. Он старается сделать так, чтобы его существование оставалось незамеченным. Что касается его собственных переживаний, то он как бы оцепенел. Он ничего не чувствует.