Женщины, которые любили Есенина

Быть может, дело было не в том, что сообщил ему Повицкий, а разрыву с «мисс Ол» прежде всего способствовало то, что в середине декабря Есенин познакомился с батумской школьной учительницей армянкой Шаганэ Нерсесовной Тальян. О характере их отношений ничего доподлинно не известно, но уже дня через два после их знакомства Есенин написал стихотворение «Шаганэ ты моя, Шаганэ» — честь, которой удостаивались весьма немногие женщины.

Стихотворение это заслуживает того, чтобы процитировать его полностью:

Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Потому, что я с севера, что ли,
Я готов рассказать тебе поле,
Про волнистую рожь при луне.
Шаганэ ты моя, Шаганэ.

Потому что я с севера, что ли,

Что луна там огромней в сто раз,
Как бы ни был красив Шираз,
Он не лучше рязанских раздолий.
Потому, что я с севера, что ли.

Я готов рассказать тебе поле,

Эти волосы взял я у ржи,
Если хочешь, на палец вяжи —
Я нисколько не чувствую боли.
Я готов рассказать тебе поле.

Про волнистую рожь при луне

По кудрям ты моим догадайся.
Дорогая, шути, улыбайся,
Не буди только память во мне
Про волнистую рожь при луне.

Шаганэ, ты моя Шаганэ!

Там, на севере, девушка тоже,
На тебя она страшно похожа,
Может, думает обо мне…
Шаганэ ты, моя Шаганэ.

Есенин вспоминал Шаганэ и в других стихотворениях, вошедших в цикл «Персидские мотивы». Ее имя фигурирует в стихотворении «Ты сказала, что Саади целовал лишь только в грудь…»:

Я б порезал розы эти,
Ведь одна отрада мне —
Чтобы не было на свете
Лучше милой Шаганэ.

Конечно, ей же, Шаганэ Тальян, посвящено и знаменитое стихотворение:

Никогда я не был на Босфоре,
Ты меня не спрашивай о нем.
Я в твоих глазах увидел море,
Полыхающее голубым огнем.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Я сюда приехал не от скуки —

Ты меня, незримая, звала.
И меня твои лебяжьи руки
Обвивали, словно два крыла.

Я давно ищу в судьбе покоя,

И хоть прошлой жизни не кляну,
Расскажи мне что-нибудь такое
Про твою веселую страну.

Заглуши в душе тоску тальянки,

Напои дыханьем свежих чар,
Чтобы я о дальней северянке
Не вздыхал, не думал, не скучал.

И в стихотворении «В Хороссане есть такие двери…» Есенин снова обращается к Шаганэ, называя ее именем Шага:

Ни к чему в любви моей отвага.
И зачем? Кому мне песни петь?
Если стала неревнивой Шага,
Коль дверей не смог я отпереть,
Ни к чему в любви моей отвага.

Потом ее имя появляется в «Голубой родине Фирдуси…» и, наконец, в одном из стихотворений, завершающих цикл «Персидские мотивы», Есенин в последний раз упоминает Шаганэ:

…Я не знаю, как мне жизнь прожить:
Догореть ли в ласках милой Шаги
Иль под старость трепетно тужить
О прошедшей песенной отваге?

Можно смело утверждать, что мало кто из женщин Есенина оставил в его поэзии такой заметный след, как эта никому не известная бакинская учительница Шаганэ Тальян. Увы, большего мы о ней не знаем.

Во второй половине февраля 1925 года Есенин вернулся в Тифлис, пообщался со своими грузинскими друзьями-поэтами. Потом заехал в Баку, откуда послал Гале Бениславской телеграмму:

«Выходите в воскресенье встречать несите шубу и денег. Сергей»

1 марта Есенин был уже в Москве.

Глава XIV ГАЛЯ БЕНИСЛАВСКАЯ

Для Гали Бениславской ее звездный час пробил, когда Есенин порвал с Айседорой Дункан и ушел из особняка на Пречистенке.

Разрыв оказался делом не простым, а весьма сложным и затяжным. В драматическом финале, в которым завершилась их связь, переплелись элементы подлинной трагедии и фарса.

Анатолий Мариенгоф в «Романе без вранья» не без иронии изобразил довольно характерную жанровую сценку.