Женщины Льва Толстого. В творчестве и в жизни

«Помнишь Архиерейский сад, Зинаида, боковую дорожку? На языке висело у меня признание, и у тебя тоже. Мое дело было начать; но, знаешь, отчего мне кажется, я ничего не сказал? Я был так счастлив, что мне нечего было желать, я боялся испортить свое… не свое, а наше счастье.

Лучшим воспоминанием в жизни останется навсегда это милое время. А какое пустое и тщеславное создание – человек. Когда у меня спрашивают про время, проведенное мною в Казани, я небрежным тоном отвечаю: “Да, для губернского города очень порядочное общество, и я довольно весело провел несколько дней там”… Все осмеяли люди! Смеются над тем, что с милым рай и в шалаше, и говорят, что это неправда. Разумеется, правда; не только в шалаше – в Крапивне, в Старом Юрте – везде. С милым рай и в шалаше, и это правда, правда, сто раз правда!»

В романе «Воскресение» мы читаем о том, как далее развивались отношения между Нехлюдовым и Катюшей Масловой, причем развивались они под зорким оком тетушек. А вот это уже внесено в роман из жизни Толстого, ведь он воспитывался именно тетушками, сестрами отца. Что же касается матери Нехлюдова, то в романе, как уже упомянуто, она находится за границей. Развитие отношений списал со своей ситуации. Разница лишь в одном – самому Льву Толстому ничего не мешало сделать предложение своей возлюбленной. А вот Нехлюдов жениться на Катюше Масловой не мог. А потому отношения были бесперспективны: «Такие отношения продолжались между Нехлюдовым и Катюшей во все время его первого пребывания у тетушек. Тетушки заметили эти отношения, испугались и даже написали об этом за границу княгине Елене Ивановне, матери Нехлюдова. Тетушка Марья Ивановна боялась того, чтобы Дмитрий не вступил в связь с Катюшей. Но она напрасно боялась этого: Нехлюдов, сам не зная того, любил Катюшу, как любят невинные люди, и его любовь была главной защитой от падения и для него, и для нее. У него не было не только желания физического обладания ею, но был ужас при мысли о возможности такого отношения к ней. Опасения же поэтической Софьи Ивановны о том, чтобы Дмитрий, со своим цельным, решительным характером, полюбив девушку, не задумал жениться на ней, не обращая внимания на ее происхождение и положение, были гораздо основательнее.

Если бы Нехлюдов тогда ясно сознал бы свою любовь к Катюше и в особенности если бы тогда его стали бы убеждать в том, что он никак не может и не должен соединить свою судьбу с такой девушкой, то очень легко могло бы случиться, что он, с своей прямолинейностью во всем, решил бы, что нет никаких причин не жениться на девушке, кто бы она ни была, если только он любит ее. Но тетушки не говорили ему про свои опасения, и он так и уехал, не сознав своей любви к этой девушке.

Он был уверен, что его чувство к Катюше есть только одно из проявлений наполнявшего тогда все его существо чувства радости жизни, разделяемое этой милой, веселой девочкой…»

Словом, как значилось в дневнике: «С милым рай и в шалаше, и это правда, правда, сто раз правда!»

Рай-то рай, да, видно, не очень готов был молодой Лев Николаевич к этому раю, хотя и не имел тех препятствий, которые были в романе у его героя Нехлюдова.

Прежде чем коснуться судьбы толстовского «рая везде», давайте посмотрим, кто же она, Зинаида, возлюбленная двадцатидвухлетнего Льва Толстого, вдохновившая его на создание жизнерадостных, жизнелюбивых образов героинь его произведений.

Вспомним рассказ «После бала». Главный герой говорит: «Влюблялся я много раз, но это была самая моя сильная любовь… Это была… Варенька. Она и в пятьдесят лет была замечательная красавица. Но в молодости, восемнадцати лет, была прелестна: высокая, стройная, грациозная и величественная, именно величественная. Держалась она всегда необыкновенно прямо, как будто не могла иначе, откинув немного назад голову, и это давало ей, с ее красотой и высоким ростом, несмотря на ее худобу, даже костлявость, какой-то царственный вид, который отпугивал бы от нее, если бы не ласковая, всегда веселая улыбка и рта, и прелестных, блестящих глаз, и всего ее милого, молодого существа».

З.М. Молоствова

Это портрет Зиночки Молоствовой из Трех Озер, села знаменитейшего, старейшего в Казанском крае, первое упоминание о котором относится к 922 году, села, в котором не раз бывал молодой Толстой. Название село получило от озер Чистого, Безымянного и Атаманского, на берегах которого оно раскинулось. Село это с давних пор принадлежало помещикам Молоствовым – с давних пор и до 1918 года. Знаменито оно не только живописными озерами, но и старейшим храмом Рождества Пресвятой Богородицы, воздвигнутым на берегу озера Чистого. Этот храм построил в 1771 году один из предков Зиночки Молоствовой, помещик Лев Иванович Молоствов, а реставрировал спустя сто лет Молоствов Михаил Модестович. Причем храм был действующим вплоть до 1930 года. Ну а потом, как было принято в те времена, превратился в склад. Толстой гостил в этом селе, но главные события его любовной истории произошли в Казани.

Казань в жизни и любви Толстого