Читаем Женщины-маньяки полностью

У Клайда пока нет подельников, нет достаточного вооружения. Но парень он-то рисковый. Со сломанным револьвером он врывается в игровой зал, укладывает на пол охранников и разоружает. Добычей становиться вся выручка заведения. Но в криминальном мире тяжело работать одному, тем более совершать налеты — нужен напарник. В этом Клайд убедился потом. Сначала он едва не попался в лапы полиции, когда совершал ночную кражу с взломом. А затем в 1930 году при совершении вооруженного налета на магазин был схвачен и отправлен в тюрьму Истхэм штат Техас.

Но Бонни помогает ему бежать. Она тайно на свидание приносит "Кольт". Прикрепленный на внутренней стороне бедра. Перед встречей с Клайдом ее обыскивают тюремщики, но не так тщательно: они стесняются пощупать симпатичную рыжеволосую девушку между ног. В то время в Америке еще царили пуританские нравы. Как это так залезть даме под платье рукой. Пощупать ее бедра, вернее ляжки. Это неслыханно! Стыд, срам! Кто из мужчин-полицейских пойдет на это.

Итак, ее пропускают в комнату для свиданий с заключенными. Во время разговора с осужденным Барроу девушка незаметно открепляет пистолет и под столом передает возлюбленному. Ну а дальше — дело техники. Бонни уходит не вызывая подозрений за пределы тюрьмы и ожидает любимого, а Клайд взводит пистолет и… Бах-бах, тюремщики ранены, напуганы и обескуражены — а заключенный Барроу на свободе!

Кстати после этого ЧП, полиция ужесточила требования к досмотру приходящих на свидание к зекам их родственников. Теперь охранники несмотря на возмущение дам, с нездоровым удовольствием лапали их за те места о которых раньше не мечтали. Спасибо, Бонни!

Здесь уже по эпизоду с "Кольтом" можно судить о некоторых чертах характера мисс Паркер. Только склонная к риску и авантюризму особа могла пронести пистолет в тюрьму. К тому же она смелая и отчаянная. Ведь у нее же могли обнаружить оружие при обыске — и тогда прощай Бонни! Ее бы точно арестовали, осудили и тоже бросили за решетку. На пару с Клайдом. Думается, после этого поступка Барроу стал сильней уважать свою подругу и убедился в ее надежности и деловых качествах.

Но не долго длился праздник на улице налетчика, и не долго его целовала и обнимала Бонни. Через неделю Клайд в городе Миддлтауне снова попадается полиции. И снова новый суд, новый приговор и срок — четырнадцать лет тюрьмы. В заключении Клайду поневоле пришлось стать бисексуалом. В тюрьме он подвергся сексуальному насилию со стороны охранников. Там его не раз били и издевались. И насиловали в прямом смысле. Таких как Клайд на зоне называют "опущенными" или "петухами". В знак протеста осужденный отрубает себе два пальца на ноге, но это не помогает, и издевательства и сексуальное насилие продолжаются еще в более изощренной форме.

Вот почему он так люто ненавидел полицейских и прочих представителей правоохранительных структур? Тогда он поклялся всю жизнь мстить копам. И когда "проткнутый" Клайд выйдет из тюрьмы, то начнет уничтожать копов. Он знал, что хороший полицейский — это мертвый полицейский.

Клайд смиряется, но не примеряется. Он меняет тактику: становиться примерным заключенным, примерным "петухом", и, в конце концов, в 1932 году добивается условно-досрочного освобождения.

Бонни и Клайд воссоединяются. Продолжаются мелкие кражи и грабежи. Выручка ничтожна, и Паркер выражает свое недовольство по этому поводу подельнику. После одной неудачной кражи в городе Кауфмане им приходиться временно расстаться. Бонни сажают в тюрьму на три месяца.

Первая "ходка" видимо здорово вправляет мозги преступнице и наводит ее на некоторые размышления по поводу ее дальнейшего криминального будущего, причем на размышления не лишенные здравого смысла. Допустим, зачем им, Бонни и Клайду, рисковать своей драгоценной жизнью и свободой ради какой-то мелкой кражонки. А что если рисковать всем этим ради масштабного налета, громкого преступления. Сорвать хороший куш — вот это уже дело! Пусть при этом придется убить кого-то. Это не беда! Налетов без жертв не бывает. Помимо материальной выгоды резонансное преступление имеет еще одну выгоду — моральную. Если много жертв и дерзкий налет, то о них будет писать пресса, они будут на слуху, их будут опасаться, бояться, объявят за них неслыханную награду. Их имена и фамилии станут известны всем американцам, и они станут знамениты. И это утешит ее самолюбие и его. Пора убивать, пора грабить "по-громкому": дерзко, шумно, кроваво. Пора становиться популярными преступниками. Вот для чего стоит жить и рисковать жизнью.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное