Женщины на российском престоле

И. Г. Пульман. Портрет великого князя Павла Петровича

Рассказ о Салтыкове в мемуарах Екатерины II овеян романтическим флером, так часто свойственным воспоминаниям о первой, самой чистой и возвышенной любви. А объяснение на охоте, беллетризированное впоследствии мемуаристкой, выглядит как сцена из романа: «Сергей Салтыков улучил минуту, когда все были заняты погоней за зайцами, и подъехал ко мне, чтобы поговорить на свою излюбленную тему: я слушала его терпеливее обыкновенного. Он нарисовал мне картину придуманного им плана, как покрыть глубокой тайной, говорил он, то счастье, которым некто мог бы наслаждаться в подобном случае. Я не говорила ни слова. Он воспользовался моим молчанием, чтобы убедить меня, что он страстно любит, и просил меня позволить ему надеяться, что я, по крайней мере, к нему не равнодушна. Я ему сказала, что не могу помешать игре его воображения. Наконец, он стал делать сравнения между другими придворными и собою и заставил меня согласиться, что заслуживает предпочтения, откуда он заключил, что и был уже предпочтен. Я смеялась тому, что он мне говорил, но в душе согласилась, что он мне довольно нравится. Часа через полтора я сказала ему, чтобы он ехал прочь, потому что такой долгий разговор может стать подозрительным. Он возразил, что не уедет, пока я не скажу ему, что я к нему не равнодушна, я ответила: „Да, да, но только убирайтесь“, а он: „Я это запомню“, и пришпорил лошадь, я крикнула ему вслед: „Нет, нет!“, а он повторил: „Да, да!“ Так мы расстались». Заметим при этом, что свидание происходило в имении Чоглоковых, с которыми Салтыков был близок.

Никто не может поручиться, что отцом Павла был именно Сергей Салтыков, но слухам об этом конца не было. Они ходили и при Екатерине-императрице, достигая ушей цесаревича Павла Петровича и, конечно, мало способствуя его психической уравновешенности. Сохранилась резкая по тону записка императрицы примерно 1783 года к обер-гофмаршалу князю Н. М. Голицыну, в которой она запрещает камергеру Дмитрию Матюшкину впредь показываться ей на глаза. Можем предположить, что гнев императрицы, наложившей опалу на камергера двора, был вызван его сплетнями о происхождении Павла, которыми он имел неосторожность поделиться с самим цесаревичем и его женой. В этом Екатерина увидела попытку поссорить ее с сыном, бросить тень на ее честь. Замечу, что женой Д. М. Матюшкина была Анна Алексеевна, урожденная Гагарина, одна из фрейлин великой княгини Екатерины и ее близкая в молодости подруга. Ее удалили от двора сразу после рождения Павла и тогда же отослали за границу и Салтыкова. Предписывая своему обер-гофмаршалу объявить высочайший гнев Матюшкину в присутствии его жены и подчеркивая, что та к болтовне мужа непричастна, Екатерина все-таки целит в Анну Алексеевну, косвенным образом предупреждая, чтобы она, как женщина умная, держала язык за зубами и не снабжала своего мужа – дурака и болтуна – сплетнями (или… – позволим предположить – достоверной, ей хорошо известной информацией?). Примечательно и распоряжение Екатерины II от 25 июля 1762 года – вскоре после ее вступления на престол – о назначении Салтыкова посланником в Париж. 19 августа она поторопила дипломатическое ведомство: «Отправьте скорее Сергея Салтыкова». Позже, узнав о болезни бывшего фаворита, императрица потребовала арестовать архив Салтыкова в случае его смерти…

Рождение Павла вызвало огромную радость при дворе. Как только малыша обмыли, императрица сразу же забрала его к себе, Петр Федорович ушел на свою половину отмечать с приятелями рождение наследника, а роженица осталась в пустой комнате одна, брошенная всеми, страдающая от холодных сквозняков и жажды. Первые горькие часы после родов она запомнила на всю жизнь, для нее это был символ отношения к ней, женщине, предназначенной только для производства наследника. Да и первенца у нее отняли, и она впервые увидела его лишь через сорок дней! Елизавета полностью взяла заботу о нем на себя, не подпуская к мальчику даже родителей.

С рождением сына Екатерина наконец получила свободу. Петр посещал ее крайне редко, с головой уйдя в свои военные занятия, дружеские застолья, и кроме того, он серьезно увлекся фрейлиной Елизаветой Воронцовой. Великая княгиня смогла беспрепятственно приступить к выполнению третьей и самой важной задачи своего плана – «нравиться народу».

Маленькие секреты о том, как понравиться великому народу

Начиная с 1754–1755 годов Екатерина усердно осваивает премудрости политической жизни. Она довольно рано поняла, что ее будущее как политика определят два важнейших фактора: общественное мнение и связи в верхах русского общества и в армии, точнее – среди гвардейцев. Именно в этом и состояли маленькие секреты, как понравиться великому народу.