Женщины не любят ждать

– В следующий раз, когда за мной стал ухлестывать один парень, я уже знала свою роль назубок. И даже сама присочинила кое-какие сцены для нашей пьесы, чем немало его озадачила.

– И что получилось?

– Он всерьез и по-настоящему влюбился в меня по уши. Мне казалось, что я тоже в него влюблена. Он был богат и хотел жениться.

– И что?

– Я вышла за него. Но опыт не удался.

– Почему?

– Потому что на самом деле я его не любила. Это была не любовь, а так – забава с рыбкой, которая попалась на крючок. Попросту говоря, я его не уважала. И примерно через год мы решили расстаться. Единственное, что меня бесило, – это то, что мне опять перешла дорогу другая женщина.

– Кто?

– Некая брюнетка. Она смотрела на него чувственными темными очами, медленно поднимала веки, так что он буквально проваливался в этот омут, потом опускала веки и издавала трепетный вздох.

– Умелая игра? – спросил я.

– Да бросьте вы, Дональд, – ответила она. – Всякая женщина, которую бог не обидел внешностью, тщательно изучает перед зеркалом свои достоинства и находит способ их подчеркнуть. Эта потаскушка так отработала технику, что будь здоров. Она буквально вползла в мою нору и вытолкала меня оттуда. На эту нору мне, конечно, было наплевать, но то, что меня снова обошли, привело меня в бешенство.

– Что было дальше?

– Вышла я на свободу не с голыми руками, – продолжала Мириам. – Кое-что с собой унесла.

– Много?

– Вполне прилично. Уж слишком он воспылал страстью к своей брюнеточке. Большой куш отхватил, конечно, мой адвокат, но и у меня осталось около сорока тысяч. Правда, не сразу – сначала десять тысяч наличными, а остальное – постепенно, в виде алиментов.

– Что потом?

– Потом уже больше никто и никогда не переходил мне дорогу, даже по моей, самой строгой мерке. Я потренировалась-таки перед зеркалом. Раз уж мужчинам так нравятся эти чувственные взгляды, вздохи и прочая чушь, решила я, то эти дешевые трюки я освою в совершенстве.

– Значит, эту науку вы постигли?

– И практику тоже.

– И помогло?

Она хихикнула.

– Ладно. Пойдем дальше, – сказал я.

– Значит, так. О том, чтобы успокоиться и начать заниматься чем-нибудь серьезным, я и не думала. Я решила съездить в морское путешествие, расширить свой горизонт.

– Ну и как, расширили?

– Несомненно.

– Отлично. Что же произошло?

– В этом путешествии я встретила одного плейбоя, – ответила она, – очень энергичного, очень богатого. Я тоже хотела разбогатеть.

– У вас ведь уже были деньги.

– Мне хотелось еще. Я считала, что деньги – это самая надежная защита, по крайней мере для меня. О том, что бывают и другие способы защиты, я тогда не подозревала.

– Значит, вы себя продали?

– Я ужасно не люблю это выражение, Дональд. Он был человеком щедрым, а я вовсе не собиралась попусту его дразнить или вытягивать деньги. Мы объехали всю Южную Америку, путешествовали по Средиземному морю.

– Это все в одном круизе?

– Нет, в разных.

– А в промежутках?

– Он снял для меня квартиру.

Я промолчал.

– Только ради бога, не надо ничего драматизировать, – ответила она на мою невысказанную реплику. – В конце концов, Дональд, в жизни есть вещи, которые следует принимать. Вы и представить себе не можете, как легко пойти по пути…

– Чего?

– Я не знаю, как это правильно назвать. Уж во всяком случае, это никакая не «нравственная бездна», о которой талдычат святоши в журналах для женщин. Это просто… ну, скажем, просто целесообразность.

– Ладно. Закончим с этим.

– И вот тут-то через некоторое время я и познакомилась с Эзрой Вудфордом, – сказала она.

– Он ухаживал за вами?

– Да бросьте вы. Это был одинокий, больной человек, весь в делах. Когда у него вдруг появилась возможность развлечься, выяснилось, что он забыл, как это делается. А если бы и попробовал, наверно, на него стали бы смотреть как на ненормального. Все считали его старой развалиной, которому остается только разгуливать по палубе со скорбной физиономией, оказывать знаки внимания старушенциям да выслушивать их бесконечный треп про внучатых племянников и про операции на желчном пузыре.

– Что же у вас произошло?

– Я сразу поняла, что понравилась Эзре. Я вовсе не старалась закадрить его. Мне просто хотелось его развеселить, и у меня это здорово получалось.

– А что вы для этого делали?

– Разрешала ему угощать меня напитками, смешила его, сама от души смеялась его избитым шуткам, иногда опиралась на его руку, заглядывала в глаза, отпускала ему комплименты по поводу его выдающихся деловых качеств.

– Но вы ведь в это время были несвободны?

– Да, я была несвободна и не собиралась его дурить. Я не из тех, кто охмуряет, Дональд, хоть некоторые так и думают.

– Ладно. Что потом?

– Потом Эзра стал писать мне. А когда я порвала со своим плейбоем, Эзра приехал в Нью-Йорк и попытался восстановить веселые, беззаботные отношения, какие были у нас на корабле.

– И получилось?

– Нет, Дональд, на суше это невозможно.

– Почему?