Женщины Никто

— Сердцу не прикажешь, — развел руками Иван. — Может быть, я ждал именно вас. Яна тоже хитрая, иногда пытается подсунуть… Ну вы понимаете. Ладно, Анечка, зачем вообще об этом говорить? Вы такая красивая женщина, я хотел бы узнать вас поближе. Яна говорила, у вас есть дочь?

— Да, — ее улыбка посветлела. — Ее зовут Лиза. Проблемный возраст, шестнадцать лет.

— Так много? — благородно удивился генерал. — Вы же сами еще ребенок, ну как у вас могла оказаться такая взрослая дочь?

— Я рано родила, — ответила Анюта, а сама подумала, что он наверняка был осведомлен о Лизином возрасте. Это же было одно из его условий — наличие взрослых детей. Прекрасно осведомлен, а теперь удивляется. Пытается ей польстить. Господи, как же глупо все.

— Ну вот, вы опять загрустили. Честно говоря, мне тоже не нравится этот ресторан. Вот я вас когда‑нибудь приглашу к себе на дачу. У меня дом на озере Сенеж, отопление, горячая вода, вид на озеро, все условия. Там соскучиться невозможно. Я там устроил тренажерный зал, и бильярд, и баню, и библиотеку, и каминную. Можно прямо в эти выходные поехать.

«Это он меня в золотую клетку заманивает, что ли? — удивилась Нюта. — И как я должна реагировать? Это хорошо или плохо, что в первый же вечер знакомства он завел разговор о какой‑то даче? Лизавета говорила, так сейчас принято у молодых. Но они‑то, особенно Иван, уже отнюдь не молоды. У меня совсем, совсем нет опыта в таких вещах».

Генерал налегал на шампанское, и один выпил почти всю бутылку. Все пытался ее рассмешить, и к концу ужина Нютино сердце немного оттаяло.

Расплатившись, он заявил, что не намерен так просто отпустить такую женщину, как Анюта. И предложил прогуляться по вечернему бульвару, рука об руку, медленно, болтая, смеясь, и он покажет ей Марс и Венеру, если, конечно, им повезет, и облака почтительно расступятся перед ними. И Анюта согласилась, она вспомнила Полины слова о том, что надо давать людям шанс. Каждый человек имеет право на шанс, и этот милый генерал тоже. Однако не прошло и четверти часа, как она пожалела о своем великодушии. Как хорошо было бы оказаться сейчас дома, под одеялом, с томиком Улицкой, шоколадкой «Аленка» и чашечкой имбирного чая. Но вместо этого она медленно брела рука об руку с генералом, и влажный холод неприятно хлюпал в ее прохудившихся сапогах.

А Иван все говорил и говорил, его рот не закрывался ни на мгновение, и Анюта вдруг поняла, как от раздражения можно кого‑то убить. Он рассказывал о бывшей любовнице, театральной актрисе по имени Марго, которая тянула из него деньги, а он ее любил до тех пор, пока не застал со смазливым актеришкой. Он бы выпустил ему кишки, но было неохота марать руки о малодушного гада, которого Иван вообще всегда считал голубым.

Рассказывал о своей дурацкой даче, о том, как здорово разводит костер в мангале, чтобы над соснами плыл ароматный дымок. А какая там зимняя рыбалка, а какие там грибы, а какое чистое там озеро — настолько чистое, что в нем даже водятся раки!

А в какой‑то момент — Анюта к этому времени уже расслабилась, отключила сознание и безрадостно поникла плечами — в какой‑то момент генерал вдруг сграбастал ее сильными медвежьими лапами, неловко притянул к себе, и его пахнущие креветками и чесноком усы вдруг царапнули ее губу, а его скользкий язык непостижимым образом оказался в ее брезгливо кривящемся рту. Анюта отбивалась, барахталась в этих неловких, но сильных объятиях, а ему почему‑то казалось, что это проявление девичьего кокетства, хотя меньше всего Нюта походила на застенчивую кокетливую девицу. «Ну же, моя хорошая, — бормотал он в перерыве между поцелуями. — Ну же, милая…» А его рука ловко расстегивала пуговки пальто, пробиралась в вырез платья, норовила нащупать затвердевший на холоде сосок.

«Интересно, он предполагает взять меня силой прямо здесь, на лавочке, на бульваре?» — с недоумением думала Нюта.

Невероятным усилием ей удалось вырваться, и откуда только в ней взялась эта кошачья ловкость, одним прыжком она перемахнула через низенькую чугунную оградку, почти выпрыгнула на проезжую часть, как отчаянный самоубийца. Анюта бежала, не ощущая ногами земли, бежала так, как будто бы от этого зависела ее жизнь. Бульвар давно остался позади, а Нюта все никак не могла остановиться.

А обескураженный генерал что‑то кричал ей вслед — не то «Вернись!», не то «Дура!»

Полине пришлось сопровождать Роберта в Геную — финальные сцены фильма планировалось снимать на золотом побережье Южной Европы. Необходимо было уладить формальности, получить необходимые разрешения, выбрать ракурсы, заключить договора.

Ирония судьбы. Когда‑то они уже были в Генуе вдвоем. Был конец сентября, и море еще не остыло, но соленый ветер уже дышал подступающей осенью, и по вечерам было прохладно. Они сидели на балкончике небольшого домашнего отеля, кутаясь в шерстяной плед, пили молодое вино, смотрели на темнеющее море, мечтали о том, как когда‑нибудь вернутся сюда с будущими детьми. Она кормила его клубникой, он ел с ее руки.