Женщины Никто

— Ну как ты не понимаешь, что на самом деле нигде он не рыбачил и никакого молока из‑под коров не пил, — она почти кричала, но жаркие эти слова превращались в звонкие льдинки только от одного спокойного взгляда Анюты. — Он исчез, потому что у него в очередной раз была белая горячка! Его жена вызвала психиатрическую перевозку, а когда его увезли, собрала вещи и ушла. Не выдержала, понимаешь, терпению тоже есть предел! А в затрапезном баре вы познакомились, потому что он жестоко экономит! Какие‑то деньги у него остались, ведь он столько лет был на плаву, считался одним из самых высокооплачиваемых актеров. Но источника доходов больше нет, вот и нажирается где попало.

Анюта молча уставилась в стол. Полина и перед ней поставила наполненный виски стакан, но пить почему‑то не хотелось. В голове и так шумели сладкие волны клубничной «Маргариты». Она хороший человек, Полина Переведенцева. Искренне желает ей, Анюте, добра. Только вот ее «добро» не имеет ничего общего с Нютиными представлениями о счастье. Не понимает она, не может понять, что счастье — это не wish list, возле каждого пункта которого проставлена удовлетворенная галочка. Счастье‑то — это что‑то совсем простое. И она считала его потерянным, но сегодня вдруг удивленно выгребла из‑под дивана Игоря Темного, оно валялось там в пыли, среди бумажных стаканчиков с недоеденной китайской лапшой, докуренных сигарет, старых газет. Да, напоследок она прибралась в его квартире. Он так удивленно на нее смотрел, когда, едва одевшись и поправив волосы ладонью, Нюта схватилась за веник и за двадцать минут с бодрым энтузиазмом привела его комнату в божеский вид. Едва подумав об этом, она рассеянно улыбнулась.

И улыбка эта подействовала на Полину Переведенцеву как отрезвляющая пощечина. Она вдруг все поняла — все то, что у Нюты не получилось донести словами.

— Ладно, — слабо улыбнулась она. — В конце концов, это твоя жизнь. Ну и потом, что я тут распинаюсь, вы провели вместе два часа, и все? Так я поняла?

Анюта кивнула и мечтательно закусила губу.

— Самой странно. Я как будто бы знаю его миллион лет. Конечно, играет роль знакомое лицо. Все‑таки он всегда мне нравился, он такой талантливый.

— Может быть, это было просто приключение. Он попросил твой телефон?

— Конечно!

— Уроды вроде него обычно спускают телефонные номера поклонниц в унитаз. А свой телефон дал?

— Нет, — нахмурилась Анюта.

Полина рассмеялась. Не зло, не торжествующе. В тот момент она с удивлением осознала, что испытывает к этой, по сути, незнакомой женщине необъяснимую сестринскую нежность.

Анюта обманула.

Она и сама не смогла бы объяснить зачем. Смешно, право. Как будто бы четырнадцатилетняя егоза с разбушевавшимися гормонами, которая врет матери, что пошла в библиотеку, а сама целуется за гаражами с самым хулиганистым парнем двора.

На самом деле Игорь Темный не просто выдал ей список своих телефонов, он назначил ей встречу. И даже — это выглядело как нечто само собой разумеющееся — оставил ключ от своей квартиры. Между ними было оговорено, что Нюта заедет к нему в среду днем, приберется, вымоет окна и приготовит ужин. Насчет окон это она настояла — стекла были такими пыльными, что едва пропускали дневной свет. Игорь долго артачился, сидел надутый, обещал вызвать какую‑то бабу Нюру, которая может сделать это за сто долларов, тут же вспоминал, что свободных ста долларов у него нет. В итоге, насупившись, согласился. И пообещал появиться вечером, прихватив с собою бутылочку темного бургундского вина.

Нюта летала, порхала по его захламленной квартире, ей словно снова было семнадцать лет. У нее больше не было ни лишних килограммов, ни язвенной болезни желудка, ни начинающегося варикоза, ни пониженного давления. Девчонка, беспечная девчонка, которой вымыть полы в стометровой квартире — не работа, а так. Раздевшись до нижнего белья и повязав волосы старой косынкой, напевая идиотскую песенку Лолиты, притоптывая голой пяткой, она мыла, чистила, драила. Почувствовала слабость только ближе к вечеру, когда квартира блестела чистотой, когда в ней пахло не потными носками и пепельницей, а лавандой, мылом и свежим снежным ветром. Заниматься собою уже не было сил. Анюта приняла душ, вымыла волосы и буквально заставила себя припудриться, подрумянить щеки и принарядиться в красное приталенное платье и туфли на каблуках. Ноги гудели, как церковные колокола в праздник Пасхи.

Игорь опоздал на полтора часа. От него пахло вином, видимо, обещанная бутылка бургундского перекочевала в его желудок, пока он добирался до дома. Он был бледен и едва сумел сфокусировать на ней взгляд.

— Что случилось? — Анюта втянула его в прихожую и, пока на лестничной площадке не начали собираться любопытные соседи, захлопнула дверь.

— Какая ты красивая… — Он икнул и, зацепившись ногой за ногу, пошатнулся и едва не свалился на пол.

— Господи, да ты совсем пьяный! — прошептала Анюта. — Неужели ты и правда…