Женщины, о которых думаю ночами

К утру мне удается кое-как собрать себя в кучу, и в шесть часов мы отправляемся на сафари. Оказывается, в этом году в Серенгети период дождей закончился раньше обычного, так что стада гну уже двинулись на север. Миграция этих антилоп является одной из загадок региона: миллионы голов начинают движение вслед за дождями и зеленой травой по круговому маршруту от Серенгети на юге и до заповедника Масаи-Мара в Кении. Вроде еще можно увидеть животных на юго-западе Серенгети в Киравира, но это слишком далеко, как минимум в двух или трех часах езды. Тем не менее мы решаем ехать и скоро настигаем переходящее реку Грумети стадо антилоп гну, которые сплошным потоком выходят из леса на другом берегу. Их десятки, сотни, в том же стаде видны зебры и даже павианы. Все это скопище движется целенаправленно куда-то – вероятно, в Киравиру. Одна самка гну, кажется, пала. Рядом с ней на дне сухого русла стоит жалкого вида детеныш.

Мы останавливаемся прямо посреди стада и начинаем завтракать. Гну издают ритмичные, немного хрюкающие звуки, и мы оказываемся погруженными в ровный и одновременно комичный «звукоряд». Интересно, раздражает ли этот нескончаемый, как будто бы бессмысленный, гул бредущих вместе с ними зебр? Во всяком случае, странно справлять малую нужду за машиной, когда сотни глаз уставились на тебя.

После завтрака появляется пожилая американская пара на «Лендкрузере». «Wha-aat, are you all alone in that bii-iig caar?» – кричит мне мужчина из люка. «She’s not alone, I’m here too»[10], – презрительно буркает Фазаль. Позже он добавил, что, мол, откуда им знать, «может, мы даже женаты». Понятно, его раздражает, словно гиды – невидимые слуги, обращать внимание на них не требуется. Впрочем, к этому здесь и стремятся в сфере услуг.

Тут же Фазаль решает просветить их насчет того, почему меня перевозят в громадном джипе, а этих янки вдвоем впихнули в машины почти в два раза меньшего размера. Многие путешествующие в одиночку дамы предпочитают иметь «личное пространство» и не желают сидеть в тесном салоне, да еще и на переднем сиденье с водителем-мужчиной. В моем случае имеет место именно такая – люксовая – услуга. Просто я еще не сообразила, что надо сесть на заднее сиденье – мне это просто показалось даже глупым, тем более что в таком случае пришлось бы кричать, чтобы поддерживать разговор.

Нам удается избавиться от янки, и мы отправляемся по нетронутым желтым волнам трав на север, где, по слухам, можно увидеть гепардов. Вместо них наталкиваемся на отдыхающего в тени зонтичной акации леопарда и начинаем подкрадываться к нему. Животное смотрит на нас желтыми глазами, но не убегает.

После полудня мы возвращаемся в лодж, чтобы пообедать и основательно отдохнуть. Я вымотана, мне плохо, есть подозрение, что Фазалю тоже нездоровится. Смешно, однако, констатировать, что после шестидневного детокса я жду не дождусь выхода в Интернет, но выясняется, что все пятнадцать компьютеров для клиентов не работают по причине низкого сезона. Ну, разумеется! Я так устала, что чуть ли не захожусь в истерике: запретить выход в Интернет в Серенгети – это нарушение прав человека! После многочисленных унизительных требований и технических сложностей мне все же удается выйти в Сеть с компьютера доброго индийца-повара.

Кратковременная связь с цивилизацией висит буквально на волоске. Успеваю прочесть пару электронных писем, после чего я погружаюсь в какой-то липкий мрак печали, напоминающей ностальгию (на самом деле – это следствие кишечного расстройства и обезвоживания). Предпринимаю почти нечеловеческие усилия, чтобы написать полный энтузиазма пост в Фейсбуке, и иду спать.

Что же здесь в Серенгети такого, что так подавляет человека? Жара, пыль, бесконечность сухих равнин, безжалостное солнце, от которого не скрыться… Если меня оставить на сутки в одиночестве, я совершенно точно здесь умру. И если меня не сожрет лев, так иссохну от жары и жажды, и никто этого даже не заметит. Стада гну так и будут идти мимо, грифы съедят мою плоть и останутся только белые кости – ничего не значащая деталь в этом бесконечном пустом пространствве….

Серенгети заставляет задуматься о тщете мирской, мимолетности и хрупкости бытия. Все, чем мы пытаемся закрепиться в этом мире – работа, деньги, успех, одежда, вещи, техника, замки безопасности, страховки, каналы информации и посты в соцсетях, – все это не имеет здесь ровным счетом никакого значения. Серенгети расставляет свои приоритеты, а таковыми здесь являются тень и вода. Ни о чем другом я в последние дни вообще и не думала.

Начинаю понимать африканское бешенство, когда люди сходят с ума от солнца и жары. Они теряют рассудок, начинают галлюцинировать и вести себя странно. Что же удивительного, когда тебя преследует чувство, словно отсюда никогда не удастся выбраться, что остальной мир попросту перестал существовать.