Женщины принца Сигваля

Оливия чувствует их взгляды, и становится не по себе. Совсем нехорошо становится. Сигваль выбрал ее, отвергнув сестру. Так что за дела у нее с остайнским принцем? «Остайнская шлюха, – даже слышит она чей-то голос. – Продалась им!» И Сигваль как-то неуловимо делает шаг в сторону, и теперь идет между ней и теми людьми, закрывая собой.

– Не слушай, – говорит шепотом. – Смотри только вперед.

Так хочется взять его за руку. Но сейчас не стоит… Не здесь.

Она прячется за этого человека от своих.

Лошади уже готовы, его люди ждут.

– Будешь прощаться? – тихо спрашивает Сигваль.

Оливия качает головой. Нет. Она уже попрощалась со всем, сказала все, что хотела сказать. Хватит.

Тогда он подводит Оливию к лошади, подсаживает, помогая залезть в седло.

– Ублюдок! – сквозь зубы шипит Каролине.

У нее белое лицо и глаза красные от слез. Кажется, она готова убивать.

Сигваль делает вид, что не слышит ее.

– Счастливого пути, ваше высочество, – почти через силу говорит отец.

– Расчетливая сука! – это Каролине Оливии. – Я ненавижу тебя!

Сигваль поворачивается и очень выразительно смотрит ей в глаза. Предупреждая. Он ведь обещал «выебать прямо во дворе», если Каролине не будет держать язык за зубами, но она слишком зла и слишком ненавидит, чтобы внять.

Мария стоит тихо и неподвижно, неприятности ей не нужны.

– Надеюсь, недоразумений не будет, – говорит Сигваль отцу, вскакивает в седло. – Уберите ее.

– Да, ваше высочество.

И пытается увести старшую дочь, взяв за локоть. Но Каролине не хочет, упирается.

– Едем, – тихо командует Сигваль.

Они трогаются. Копыта стучат по брусчатке.

– Ведьма! – кричит Каролине им вслед. – Как ты сделала это? Почему он выбрал тебя? – и еще, громко всхлипывая. – Ты сдохнешь!

Сигваль останавливается. Оливия видит, какое у него напряженное лицо, он пытается решить. Еще немного и… Он ведь не сделает этого? Нет! Он уже почти собирается ехать…

Отец силой тащит Каролине прочь.

– Ты обещал жениться на мне! – орет она. – Ты не держишь свои обещания?!

Сигваль глухо и страшно рычит.

– Я обещал еще кое-что! – говорит громко.

Спрыгивает. И идет к ней. Таким широким размашистым шагом.

И вот тут, наконец, до Каролине доходит.

С визгом она вырывается из рук отца и бросается прочь. К дверям. Она бежит, рыдая.

Сигваль идет за ней. Кажется, он не торопится. Но так неумолимо. Стремительно.

– Нет! – кричит Каролине. – Ты не посмеешь!

Поздно.

Она еще успевает влететь за дверь и даже захлопнуть, но вот запереть – уже нет. Пытается, но… Сигваль успевает навалиться на дверь плечом.

Хватает ее, вытаскивает за волосы во двор. Не церемонясь.

Потом так же, не церемонясь, прижимает ее к стене и задирает юбку. Каролине кричит, вырывается. Так страшно кричит. Он насилует ее. Прямо здесь… И плевать на все.

Смотреть на это Оливия уже не может.

Даже пытается в ужасе зажать уши ладонями, не слышать… Сердце разрывается.

Как бы там ни было – Каролине ее сестра. Только не так.

Сложно сказать, сколько это длится. Все вокруг замирает. Словно время останавливается. Все смотрят. В оцепенении. Невозможно поверить. У Оливии темнеет в глазах.

Это чудовищно.

И все же – быстро. Ровно столько, сколько нужно, чтобы обозначить выполнение обещания, и не более того. Он сделал это.

И отпускает.

Каролине падает.

Он поправляет одежду, поворачивается.

Каролине рыдает, захлебываясь.

– Убейте его! – судорожно выдыхает король.

Гвардейцы хватаются за оружие.

Но…

Сигваль медленно кладет ладонь на рукоять меча.

– Не стоит, – тихо, но очень внятно говорит он. И эти слова отдаются громом в ушах.

Гвардейцы замирают.

Если они решат выполнить приказ – Сигваль умрет. Как бы мастерски он ни дрался, но он не справится. И даже те трое, что с ним – не справятся тоже. Их слишком мало.

Но убить Сигваля… это снова война.

Тишина.

И в этой тишине Сигваль делает шаг. Потом еще один. Он идет к лошади. Не торопясь. Без резких движений. У него каменное неподвижное лицо.

Гвардейцы провожают его взглядом.

По щекам короля текут слезы. Гнев и ужас… и отчаянье.

В полной тишине Сигваль вскакивает в седло.

На Оливию старается не смотреть.

– Поехали, – тихо говорит он.

10. Ингрид, жар-птица

До Бейоны и до Оливии.

Когда птица раскинула крылья.

После ночи танцев в таверне Таллева, Ингрид не приходила два дня. Сигваль не звал, и она не навязывалась. Подумала уже, что ничего не будет, они оба получили друг от друга все, что могли.

Огонь…

Она ведь даже намекнула ему. На прощанье. Она держала его ладонь в руках, левую, с красным пятнышком ожога. Она осторожно, с легким нажимом провела по этому пятнышку, чувствуя, как вздрагивают пальцы. Больно.

«Если тебе больно, значит – ты еще жив», – сказала тихо.

Он так посмотрел на нее… Ничего не ответили. Но, кажется, понял.

Не захотел.

Но в тот день он подошел сам. Нашел Ингрид в тенистом уголке сада, в окружении придворных дам и в обществе королевы. Милые светские прогулки, все очень благопристойно.

Подошел, никого не стесняясь, шепнул ей на ухо: «Приходи вечером. Ты мне нужна». И все. Королеве только вежливо кивнул. Ушел.

Сигвалю плевать на чужие взгляды и чужое мнение.

Ингрид, пожалуй, тоже.