Женщины, раса, класс

Повседневная жизнь рабов и рабынь — то, что они долгое время проживали вместе, признавали или отказывали в праве на отцовство, вступали в брак с женщиной, имеющей детей от неизвестных мужчин, называли ребенка по отцу или близким родственникам, расторгали неудачные браки — все это на практике, а не в теории находилось в противоречии с господствовавшими представлениями о рабе как вечном «ребенке» или укрощенном «дикаре»… Домашний уклад и родственные связи рабов, выросшие на этой исконной основе общины, сделали для их потомков очевидным тот факт, что рабы отнюдь не были неполноценными мужчинами и женщинами{37}.

К сожалению, Г. Гутмэн не попытался определить подлинное положение женщины, в рабской семье. Показывая трудности создания семейной жизни как для рабов, так и для рабынь, Г. Гутмэн категорически выступал против одного из важнейших постулатов, на которых держится концепция матриархата. Однако он не опровергал решительным образом утверждения о доминирующей роли женщины в семье, где были оба супруга. Более того, его собственные исследования подтверждают, что жизнь рабов вне своих лачуг во многом была продолжением их семейной жизни. Следовательно, роль женщины в рабской семье в огромной степени должна была определяться ее социальным статусом в рабской общине в целом.

Большинство научных исследований рассматривает семейную жизнь рабов как институт, возвышающий женщину–мать и умаляющий статус мужчины–отца, даже в семьях, где были и мать, и отец. Так, Стэнли Элкинс пишет о том, что роль матери для ребенка, родившегося в семье рабов, во много раз больше, чем роль отца, так как именно на матери лежали заботы по дому, она готовила пищу, нянчила детей, чем и исчерпывались функции рабской семьи{38}.

То, что рабовладельцы постоянно называли мужчин–рабов «мальчиками», отражало, по мнению Элкинса, неспособность рабов выполнять свои отцовские обязанности. Кеннет Стамп, продолжая эту тему, идет еще дальше:

«…Типичная семья рабов была матриархальной по форме, так как роль матери была значительно важней, чем отца. До тех пор пока семья сохраняется, именно женщина выполняет свои традиционные обязанности по уборке дома, приготовлению пищи, шитью одежды, воспитанию детей. Самое большее, чем был муж, — это помощником жены, ее компаньоном и сожителем. Зачастую его воспринимали как собственность жены (как Том при Мэри), такую же, как хижина, где они жили»{39}.

Разумеется, семейная жизнь имела огромное значение для определения рабами своего места в общественной жизни, так как только она реально давала им возможность ощутить себя людьми. Поэтому черные женщины, которые к тому же трудились наравне с мужчинами, в отличие от белых женщин не считали домашнюю работу чем–то унизительным. И, кроме того, их никогда нельзя было считать просто домохозяйками. Но переоценивать это и утверждать, что черные женщины, следовательно, властвовали над своими мужьями, — значит существенно искажать реальную жизнь рабов.

В очерке, написанном мною в 1971 году{40}, используя те немногие источники, которые были доступны в тюремной камере, я следующим образом охарактеризовала значение домашних функций для рабыни: «Выполняя тяжелую работу для удовлетворения потребностей членов своей семьи, рабыня занималась единственным видом трудовой деятельности, результаты которой в условиях рабовладения угнетатель не мог присвоить непосредственно и немедленно. Бесплатный труд на полях не имел для рабов какого–либо смысла. Для общины рабов как таковой лишь домашний труд имел значение…»

«Именно тяжелая работа долгое время в основном характеризовала зависимое положение женщин, ее социальный статус. Лишь такая работа могла обеспечить ей и ее семье некоторую долю независимости. Даже находясь под особым гнетом как женщина, она оказалась в центре общины рабов, от нее зависело выживание общины».

С тех пор для меня стало очевидно, что особый характер домашнего труда в условиях рабства, его определяющее значение для супружеской пары подразумевали необходимость труда мужчины. Рабы выполняли важные домашние функции и отнюдь не были, вопреки утверждениям Кеннета Стампа, просто помощниками своих жен. В то время как женщины, например, готовили или шили одежду, мужчины занимались огородом или охотились. Ямс, пшеница, различные овощи, так же как и дичь — кролики и опоссумы, — всегда были желанной добавкой к однообразному дневному рациону. Это разделение домашнего труда по половому признаку не представляется иерархическим. Труд мужчины, безусловно, не считался важнее труда женщин и вряд ли был менее значим. Оба были в равной степени необходимы. Более того, судя по всему, разделение труда между полами не было столь строгим: мужчина мог иногда работать по дому, а женщина — в огороде и, возможно, даже участвовать в охоте{41}.