Женщины Цезаря

После того как две пожилые женщины ушли, в комнате стало очень тихо. Юлия села в кровати, обняла колени, волосы рассыпались, почти закрыв ее лицо. Комната была не похожа на ее маленькую спаленку. Она была больше столовой в Общественном доме. И такая шикарная! Везде позолота, убранство выдержано в черно-красных тонах, рисунки на стенах — серия панелей, изображающих различных богов и героев в сексуальных позах: Геркулес (который должен был быть очень сильным, чтобы выдержать вес гигантского пениса) с царицей Омфалой, Тезей с царицей амазонок Ипполитой (невзирая на обычаи амазонок, у нее сохранились обе груди), Пелей с морской богиней Фетидой (он занимался с ней любовью, хотя сверху она была каракатицей и только снизу — женщиной). Зевс атаковал печальную телицу (Ио, дочь аргосского царя, возлюбленную Юпитера, превращенную ревнивой Юноной в корову). Венера и Марс сталкивались, как два военных корабля. Аполлон нацеливался войти в дерево с наростом, напоминающим женские гениталии (возможно, это нимфа Дафна?)

Аврелия была чересчур строга, чтобы разрешить подобное живописное убранство в своем доме, но Юлия, молодая римлянка, была знакома с эротическим художеством и ничего не имела против. В некоторых домах, которые она посещала, эротика не ограничивалась спальней. Когда она была еще ребенком, то хихикала, увидев фривольные сценки. Позднее пыталась представить нечто похожее между собой и Брутом — и это казалось ей невозможным. Девственницу интриговало эротическое искусство, но она не воспринимала его как реальность.

Помпей вошел в комнату босиком, одетый в тунику, расшитую пальметтами.

— Как ты себя чувствуешь? — с волнением спросил он, подходя к кровати осторожно, как собака к кошке.

— Очень хорошо, — серьезно ответила она.

— И… все в порядке?

— О да. Я любовалась картинами.

Он покраснел, взмахнул руками.

— У меня не было времени что-то сделать с ними. Извини, — пробормотал он.

— Если честно, я не возражаю.

— Муции они нравились.

Помпей сел на край кровати.

— Тебе приходится переделывать свою спальню всякий раз, когда ты меняешь жен? — спросила Юлия, улыбаясь.

Это, казалось, ободрило его, он тоже улыбнулся.

— Это разумно. Женщинам нравится украшать дом по-своему.

— Я тоже так поступлю. — Она протянула руку. — Не нервничай, Гней. Можно мне называть тебя Гней?

Он сжал ее руку.

— Мне больше нравится Магн.

Она пошевелила пальцами в его руке.

— Мне тоже это нравится. — Она слегка повернулась к нему. — Почему ты нервничаешь?

— Потому что все другие были просто женщинами, — сказал он, проведя рукой по своим волосам. — А ты богиня.

На это Юлия ничего не ответила. Она впервые осознала свою власть. Она вышла замуж за великого и знаменитого римлянина, а он боялся ее. Это придало ей силы. И было приятно. Предчувствие было восхитительно. Юлия легла на подушки и больше ничего не делала, только смотрела на него.

Это значило, что Помпей должен что-то сделать. О, это так важно! Дочь Цезаря прямо спустилась к нему с Венеры. Как поступил царь Анхиз, когда сама Любовь явилась к нему и потребовала, чтобы он удовлетворил ее? Дрожал ли он, как лист на ветру? Сомневался ли он в том, что справится? Но потом Помпей вспомнил, как Диана вошла в столовую, и забыл про Венеру. Все еще дрожа, он наклонился над нею, осторожно снял с нее гобеленовое покрывало. Теперь Юлия была покрыта лишь тонкой простыней. Он смотрел на нее, белую, как мрамор, с чуть заметными голубыми прожилками. Стройные ноги, бедра, тонкая талия. Как она красива!

— Я люблю тебя, Магн, — проговорила Юлия хриплым голосом, который он нашел очень соблазнительным, — но я очень худая! Я разочарую тебя.

— Разочаруешь? — удивился Помпей, глядя ей в лицо.

Его собственный страх разочаровать ее куда-то сразу исчез. Такая уязвимая. Такая юная! Хорошо, она увидит, как он разочарован. Он коснулся губами внешней стороны ее бедра, почувствовал, как дрогнула ее кожа. Юлия дотронулась до его волос. С закрытыми глазами он приложил щеку к ее боку и во весь рост растянулся на кровати. Богиня, богиня… Помпей будет целовать ее всю — с благоговением, почти с невыносимым наслаждением, этот чистый цветок, эту идеальную драгоценность. Серебряные локоны были везде, скрывая ее груди. Осторожно, локон за локоном, Помпей отвел их в стороны, расположив вокруг нее, и восхищенно созерцал гладкие маленькие соски, такие бледно-розовые, что почти сливались с кожей.

— О Юлия, Юлия, я люблю тебя! — воскликнул он. — Моя богиня, Диана луны, Диана ночи!

У него еще будет время для того, чтобы покончить с ее девственностью. Сегодня она не должна узнать ничего, кроме удовольствия. Да, сначала удовольствие, все виды удовольствия, какие он мог дать ей: губами, языком, руками и своей собственной кожей. Пусть она знает, что брак с Помпеем Великим будет всегда приносить ей удовольствие, удовольствие и удовольствие.