Женщины у домашнего очага

Профессор Гёксли указывает на неоценимое значение для нас Св. Писания, которое заключает в себе летопись человеческих поколений в течение многих веков, летопись людей, оставивших след своей кроткой жизни в качестве членов нескончаемой вереницы человечества, заслуживших благодарность или проклятие потомства, смотря по своим хорошим или дурным деяниям. Но дети тех родителей, которые по своей справедливости и правдивости в сношениях с людьми и праведной своей жизнью могут быть названы избранниками Божиими, получают от этих родителей более богатое наследие, оберегающее их от всего дурного — умение понимать и ценить святые истины, изложеные в Св. Писании.

Припомним слова лорда Вилльяма Росселя, произнесённые им перед смертью на эшафоте: «Религиозное воспитание, полученное мной от родителей с самого раннего моего детства, оказало благотворное влияние на всю мою жизнь; даже и тогда, когда я забывал о тех правилах нравственности, которые были мне внушены родителями, эти правила как бы преследовали меня и предостерегали от многого дурного в жизни».

В заключение укажем на два примера, подтверждающие вышесказанное. Многие из лучших, величайших и умнейших людей когда-либо существовавших, признавались, что они обязаны всему в жизни своим матерям. Из числа таких людей назовём английского короля Альфреда, Св. Людовика (французского короля); из художников укажем на Француа Миллье; из государственных деятелей — на Вашингтона и Гарфильда; из писателей — на сэра Джонса и на Гёте. История же указывает на два назидательных факта: матерью знаменитых Гракхов, — Тиберия и Кая Семпрония, была Корнелия, прекрасно воспитавшая их и гордившаяся ими как наиболее ценными своими сокровищами; матерью же Нерона была известная своими злодеяниями Агриппина-младшая.

Не заглядывая, однако, так далеко в историю мы имеем в недалёком прошлом, как и в наши дни, разительные примеры влияния матерей в хорошую ли или в дурную сторону на своих юных сыновей. Мы не хотим касаться тех ужасных примеров, которые можно было бы привести из истории, и говорить о тех матерях, которые недостойны называться этим святым именем; мы укажем лишь на тот вред, какой матери могут нанести своим детям единственно только вследствие неумения обуздывать свой характер и от отсутствия у них серьёзного сознания своих обязанностей по отношению к своим детям.

Трудно определить насколько было пагубно для всей жизни поэта то влияние, какое имел на Байрона вспыльчивый и своенравный характер его матери. Об ней Лесли Стифен говорит следующее: «Мать Байрона обращалась с сыном, ещё юношей, крайне непоследовательно; она то потворствовала его недостаткам, то обращалась с ним незаслуженно жестоко. Она страдала ожирением всего тела и была очень мала ростом, что, при её напрасных попытках нападать на Байрона который ловко вырывался из её рук и заставлял её напрасно бегать в погоню за ним по комнатам, вызывало только насмешки сына. На замечание школьного товарища: «Твоя мать — истинная дура!» Байрон откровенно ответил: «Совершенно верно — я и сам знаю, что она дура!» Одно из её замечаний послужило, как говорят, основной мыслью для его трагедии «The Deformed — Transformed». Когда мать однажды назвала его «хромым чортом», то он ответил: «да, таким ты меня произвела на свет, матушка!» В 1806 году во время ссоры с сыном мать Байрона бросила в него каминными щипцами и кочергой. Она врывалась в его квартиру в Лондоне, куда он уехал, желая скрыться от неё; там у них происходили крупные ссоры, которые заканчивались победой сына над его освирепевшим врагом, т. е. над его матерью».

Противоположный пример являет мать Рёсскина, который всегда с благоговением отзывался о ней, говоря, что, благодаря её попечениям, он получил воспитание, основанное на высоких правилах разума и благочестия, правилах, может быть, доведённых даже до сурового пуританизма. «Моя мать, говорит он, заставляла меня каждодневно заучивать на память целиком длинные главы из Библии; она заставляла меня, по крайней мере раз в течение года, громко прочитывать сплошь всю Библию от книги Бытия до Апокалипсиса, не пропуская ни одного слова и произнося все трудные названия имён и местностей. Я могу смело утверждать, что, благодаря её настояниям, преисполненным терпения и непоколебимости, я не только получил всестороннее знакомство со Св. Писанием, что мне в жизни было весьма полезно, но, кроме того, приобрёл способность к усидчивому труду и ту любовь к изящной литературе и то понимание её красот, которыми я теперь обладаю».