Женщины в его жизни

На протяжении всего рассказа Урсула была буквально вне себя от ужаса, и, когда Тедди закончила, она воскликнула:

– То, что ты проделала, было чудовищно, чудовищно опасно! Последствия для тебя и для Вилли могли быть катастрофическими. Немыслимо кошмарными. Штурмовик мог избить вас или даже убить. И что еще страшней предположить, он мог потащить вас обоих на допрос в гестапо. Люди, которым случалось совершить принудительную прогулку до Принц-Альбрехт-Штрассе, далеко не всегда возвращались оттуда живыми. А если и возвращались, то это были свихнувшиеся от пыток калеки.

Тедди похолодела, представив, что могло произойти с ними, если то, о чем сообщила Урсула Вестхейм, было правдой. Она пожевала губы и огорченно призналась:

– Это у меня была… такая реакция, я даже не подумала. Я была уверена, что мой грубый и презрительный тон убедит его в том, что я не еврейка. И в этом я оказалась права, фрау Вестхейм: он в самом деле поверил в то, что мой папа в СС и что он дружит с Гиммлером.

– Тедди поступила так, как сочла наилучшим, я абсолютно уверен в этом, и, безусловно, сумела воспользоваться своим умом, – пояснил Урсуле Зигмунд. Потом взглянул па Теодору и покачал головой. Его добрые глаза были далеко не веселы, когда после короткой паузы он сказал: – Думаю, в следующий раз вам не следует искушать Провидение. Второй раз может не получиться.

– Конечно. Теперь я поняла это, – согласилась Тедди. – Вилли перепугался, когда я раскричалась на штурмовика. Перепугался за нас обоих.

– А где сейчас Вилли? – спросил Зигмунд. – Он что, внизу?

– Нет, он поехал домой. Его папа в отъезде, и он волновался за сестренку Клару, она оставалась дома одна.

– Но на улицах сейчас опасно, – сказал Зигмунд. – Тебе надо было настоять, чтобы он переночевал здесь.

– Я уверена, – сказала Урсула, – что с Вилли все благополучно, Зиги. Он живет недалеко от нас, у Ландверканала.

– Да, Вилли уже должен быть дома, – предположила Тедди. – На мотоцикле он мог доехать за несколько минут. Когда он меня привез, в этом районе все было тихо.

Зигмунд подошел к окну, раздвинул гардины и с тревогой посмотрел на Тиргартенштрассе. На ее видимом отрезке улица была безлюдна, и это убедило его в том, что мальчик, несомненно, добрался до дома благополучно. Тем не менее он указал на телефон на столе Урсулы.

– Я, полагаю, Тедди, – сказал он, – нам всем будет спокойней, если ты сейчас же позвонишь Вилли.

– Да, герр Вестхейм, – ответила девушка и сделала, как он велел. На звонок в квартире Герцогов трубку взяли почти сразу, и это оказался Вилли.

– Да? – ответил он устало.

– Это я, Тедди, – проговорила она. – Герр Вестхейм велел мне позвонить и узнать, как ты доехал. – Прикрыв рукой трубку, девушка сообщила: – Вилли сказал, что добрался без происшествий и нигде не встретил ни души. – Затем она положила трубку и доложила Зигмунду: – У него все в порядке, через несколько минут он был уже дома. В этом районе на улицах все спокойно, герр Вестхейм.

Зигмунд с облегчением вздохнул.

– Штурмовики! – проговорила Урсула и многозначительно взглянула на Зигмунда. – Совершенно очевидно, что правительство уже не просто сквозь пальцы смотрит на антисемитские демонстрации. Теперь оно, по-видимому, активно принимает в них участие.

– Похоже, это именно так, – сказал Тедди. – По дороге домой я видела много штурмовиков. Они возглавляли эти разъяренные толпы… – Теодора осеклась, потому что ее вдруг затошнило. Она покачнулась и почувствовала, что сейчас упадет в обморок.

Урсула сразу подскочила к ней и поддержала за талию. Она помогла Тедди снять пальто и берет, ухаживая за ней, как за Максимом. Отвела ее за руку к камину, где еще тлели несколько поленьев. Взглянула поверх ее плеча на Зигмунда.

– Я думаю, – сказала она, – рюмка коньяку была бы очень кстати. У Тедди ледяные руки.

– Да-да, конечно! Сию минуту принесу.

Зигмунд вышел в соседнюю комнату – кабинет, где он иной раз работал, – там имелся небольшой, но хорошо снабженный бар.

Тем временем Урсула с Тедди устроились на коротком диванчике. Урсула растирала девушке руки, пытаясь их отогреть.

Теодора взглянула на нее и вдруг воскликнула:

– Они были такие разъяренные, когда громили синагогу. Они ее подожгли! Творилось что-то невообразимое. – Эта сцена стояла перед ее взором с мучительной ясностью, и она начала рыдать, слезы побежали по ее щекам. Урсула легкими прикосновениями пальцев смахнула слезинки, желая утешить Тедди.

Не прошло и минуты, как воротился Зигмунд с серебряным подносом и тремя рюмочками бренди.

– Пожалуй, нам всем троим не помешает выпить по глоточку, – сказал он.

Теодора отпила большой глоток бренди и сразу ощутила в горле тепло. Сделала еще глоток и, поставив рюмку на столик рядом, перевела взгляд с Урсулы на Зигмунда.

– Благодарю вас, – проговорила она негромко и с чувством. – Спасибо, вы всегда так добры ко мне.

Зигмунд выпил свой коньяк одним глотком, после чего сказал: