Женщины в его жизни

На следующее утро Тедди рано вышла из дома в Шарлоттенбурге, доехала на метро до станции Баннхоф Цоо – ближайшей к Тиргартенштрассе.

До пункта назначения она добралась быстро и, сойдя с поезда, пошла по Будапештерштрассе и далее по Штюлерштрассе, направляясь к Тиргартену, чудесному старинному парку, где она так часто гуляла с Максимом и Урсулой.

Тедди торопливо шагала в этот туманный слякотный день октября, поглядывая по сторонам и приходя в ужас от масштабов разрушений вокруг. Она задумалась, есть ли смысл идти смотреть, коли камня на камне не осталось от особняка Вестхеймов. На этих двух улицах не уцелело ни одного здания, с какой стати могло быть иначе на Тиргартенштрассе, спрашивала она себя. Берлин лежал в развалинах. Она своими глазами видела это вчера, и рассказ миссис Рейнолдс лишь подтверждал, что все было разрушено до основания.

Приближаясь к Тиргартену, она вдруг остановилась как вкопанная: зрелище ошеломило ее. Это было нечто уму непостижимое. Не осталось ни одного дерева, и лысый парк выглядел бессмысленно пустым под творожисто-серым небом.

Чуть погодя внимание Тедди привлек странный, клацающий звук, как будто чем-то металлическим ударяли по камню, и она обернулась, заинтересовавшись источником.

В нескольких метрах от нее среди груды развалин работала женщина, разгребавшая обломки с участка, где некогда стоял дом. Долотом женщина откалывала древнюю штукатурку с кирпича. Затем она положила кирпич на импровизированную тачку, сделанную из старого ящика и пары колесиков, примотанных веревкой и кусками проволоки.

Тедди подошла и вежливо обратилась к женщине:

– Bitte… что случилось с деревьями в парке? Простите, вы не могли бы мне сказать, почему парк так опустошен?

Женщина посмотрела на Тедди, оглядела ее с головы до пят усталыми глазами, поначалу не удостаивая ответом. Потом резким, грубым голосом сказала:

– Вы, должно быть, не здешняя, раз задаете такой вопрос.

– Вы правы. А деревья в Тиргартене… – повторила Тедди. – Что с ними произошло?

– Их порубили, – тупо произнесла женщина. – На дрова. Берлинцам в войну надо было греться. Другого топлива не было.

– Да, понимаю, теперь все ясно, – сказала Тедди. – Danke… спасибо большое. – Она опустила голову и быстро пошла прочь, ощутив враждебность женщины.

Меньше чем через минуту Тедди достигла центра Тиргартенштрассе, где некогда красовался особняк Вестхеймов. Шаги ее замедлились, она стояла и смотрела туда, где грязь, мусор и лужи, на груду развалин, в которую был превращен дом.

Нахлынувшие яркие острые и четкие воспоминания на несколько мгновений унесли ее в прошлое, и она подумала о счастливых часах, проведенных в этом доме с Максимом и его родителями.

Мысленным взором она увидела их в то минувшее время.

Урсула, такая милая, светлая и свежая, рафинированная и элегантная. Вот она в доме, в саду, движения ее грациозны; и Зигмунд – красивый, добрый и благородный, сидящий за роялем в музыкальном салоне. Льются дивные звуки музыки. А вот бегущий к ним Максим, называющий их по имени, его детская, сияющая мордашка излучает обожание. Воспоминания были сладостны и горьки одновременно, потому что настигли Тедди на рубеже между прошлым, таким, каким оно было, и настоящим со всей его уродливостью и болью. У нее перехватило горло, и слезы защипали глаза, но она поморгала и быстро прогнала их.

Нелепо было думать об этом доме. Он обратился в битый кирпич, строительный мусор и потому больше ничего не значил. Коли что имело еще значение, так это владевшая им чета, сумевшая сделать его таким трепетно любимым и родным для их ребенка. И для нее тоже.

Тедди отвернулась, печаль объяла ее. Она медленно пошла назад по Тиргартенштрассе и круто свернула в проезд между Хофъегераллее и Штюлерштрассе, направляясь к Лютцовуферу, где когда-то жили фон Тигали в квартире, выходившей окнами на Ландверканал; неподалеку был и дом Вилли Герцога.

Но она не успела дойти до Лютцовуфера, как увидела, что вся эта территория – тоже сплошные развалины. Все было в запустении, и она повернулась и зашагала обратно к станции Баннхоф Цоо. Для нее здесь не было ничего живого.

Пора мне расстаться с прошлым, подумалось ей, не блуждать в воспоминаниях. Главное теперь в настоящем. Моя цель в Берлине – найти Вестхеймов, этим я теперь и должна заниматься.

Этого намерения она строго придерживалась весь день, посещая агентства по списку Энн Рейнолдс. Несколько групп еврейских беженцев и сионистская организация занимались поиском пропавших без вести. Было еще Общество друзей под эгидой американских квакеров, оказывавших помощь разрушенному войной городу. Все, с кем ей приходилось иметь дело, были преисполнены желания помогать ей и делали все, что могли. Каждое агентство предоставляло ей длинные списки сосланных в лагеря или депортированных нацистами или же тех, о ком было известно, как о погибших. Ни в одном из них не значились Вестхеймы.

– Не теряйте надежды, – сказала ей американка в Обществе друзей. – И ежедневно следите за сведениями, поступающими в агентства. Списки постоянно пополняются новыми именами.